В петле абсурда

Примеры, которые приводят екатеринбургские юристы, порой вызывают ощущение абсурдности происходящего. Например, дело об изъятии из гражданского оборота шарнирной петли, а также оборудования, на котором она изготавливается. Ответчика признали нарушителем исключительных прав на полезную модель.
— Когда мы увидели решение арбитражного суда Татарстана, глаза полезли на лоб. У клиента тоже. Неужели уничтожат огромные прессы в цехе? — вспоминает представитель юридической фирмы Андрей Тишковский.
<!—

—>
Посоветовались с инженерами: оказалось, пресс создает только силу давления, а петлю гнут с помощью оснастки штампа. Вот остатки этого оборудования в количестве 100 штук и уничтожили, издали соответствующий приказ. Пристав обошел склады, цеха и закрыл исполнительное производство. Но взыскателя это не устроило, подал жалобу на пристава: мол, контрольная закупка показала, что петли все еще в обороте. Но ведь магазины разобрали товар еще до вступления в силу решения суда и конфисковать изделия у всех юрлиц и ИП просто невозможно. А если довести требования до полного абсурда, можно обратиться ко всем, у кого эти петли установлены на окнах — пусть сдают от греха.
У истории позитивный финал: суд жалобу отклонил, посчитав, что договоры купли-продажи от имени третьих лиц не являются доказательством того факта, что реализует изделие именно ответчик.
Гораздо сложнее оказалось дело о сметных нормативах в составе программного комплекса для строителей. Разработчик что-то не поделил с головной организацией и через суд наложил запрет на использование своей базы данных. С учетом того, что у софта более 300 тысяч пользователей и свыше 10 тысяч поставщиков ключей, задача — из области фантастики. Тем не менее ответчик постарался сделать все, что в его силах: удалил ссылки с сайта, предоставил акты, подписанные клиентами, что этот элемент ПО им больше недоступен, техническое заключение об изменении состава программного комплекса.
Скоро стало понятно, чего именно хотят «пострадавшие»: в суд поступил иск об упущенной выгоде на сумму 84 миллиона рублей
Но пристава это не устроило. Не будучи сам знатоком IT, он опирался на мнение привлеченного специалиста. А тот утверждал, что ответчик продолжает распространять базу данных через сторонние торренты. В качестве доказательства приводились сообщения неизвестных пользователей в Интернете, написанные несколько лет назад.
Очень скоро стало понятно, чего именно хотят «пострадавшие»: в суд поступил иск об упущенной выгоде на сумму 84 миллиона рублей. Правда, на стадии апелляции у фирмы-разработчика сменилось руководство, в итоге удалось заключить мировое соглашение. Сумма компенсации уменьшилась до двух миллионов, а все остальные претензии, в том числе связанные с распространением «пиратских» версий третьими лицами, сняты.
<!—

—>
Еще один пример неимущественных требований скорее из разряда курьезных. Случился в Екатеринбурге конфликт между пиарщиком и владелицей медиаканала. Поводом стали выкупленные и предъявленные долги. Эта история с шумом прошла не только в СМИ, но и в соцсетях, женщину возмутило, что к постам оппонента без спроса прикреплена ее фотография. Суд постановил удалить снимок в течение трех дней. Ответчик принес приставу бумажную распечатку своей страницы в Фейсбуке, где лицо истицы размыто. Проверить лично, так ли это, пристав не мог — он не имел доступа в открытую Сеть (это продиктовано требованиями защиты информации). Тем не менее он посчитал, что решение суда выполнено.
— Мы видим, что в схожих ситуациях приставы поступают по-разному. Когда неимущественные требования можно перевести в имущественные, все сразу понятно и исполнительное производство быстро завершается. А когда это невозможно, как быть? За чей счет, например, привлекать эксперта? За счет ответчика? Если стороны спора — хозяйствующие субъекты, это еще разумно. Ну а если пострадала репутация гражданина, то за счет бюджета? Но тогда, возможно, фото будет висеть в Интернете еще года два, — резюмирует юрист Вероника Бестужева.