Плюс-минус комфорт

Экспертное мнение Восемь с лишним лет назад ректором Санкт-Петербургского государственного университета стал Николай Кропачев. Через полтора года после его прихода на эту должность СПбГУ по «закону о двух университетах» получил, наряду с МГУ, особый статус. О том, как изменились за это время стилистика управления петербургским университетом и правила, по которым он живет, Николай Кропачев рассказал корреспонденту BG Александре Яхонтовой. BUSINESS GUIDE: Николай Михайлович, вы стали ректором Санкт-Петербургского университета почти девять лет назад и серьезно изменили правила, по которым он живет. А изменился ли за это время ваш взгляд на то, каким должно быть университетское образование? НИКОЛАЙ КРОПАЧЕВ: Естественно, мое представление о том, каким должно быть университетское образование, за прошедшие годы изменилось. Но есть базовые принципы, которые я последовательно отстаиваю и стараюсь воплотить в жизнь. Например, еще в конце 1990-х годов я предлагал не выискивать некачественные диссертации среди уже защищенных, поскольку это не изменит причин их появления, а вводить собственные университетские ученые степени. Тогда каждый вуз своим именем и своей репутацией будет отвечать за уровень каждой диссертации. Сейчас это право уже предоставлено законом двум ведущим вузам страны, а со временем, я надеюсь, станет и общей нормой. Тогда же была понятна необходимость введения для каждого учебного заведения своего диплома о высшем образовании и делегирования сильным вузам права работать по собственным образовательным стандартам. В 2008 году у СПбГУ и МГУ появилось право работать по собственным образовательным стандартам, в 2009-м — выдавать собственные дипломы. Собственные образовательные стандарты позволяют нам максимально полно использовать мощнейший университетский потенциал, увеличить долю профессиональных дисциплин, приблизить качество подготовки выпускников к тем требованиям, которые им в будущем предъявят работодатели. BG: Приглашение в университет известных специалистов-практиков (таких как Валерий Гергиев) тоже объясняется логикой «выпускник должен соответствовать требованиям рынка»? Н. К.: Конечно, но не только этим. В каждом из этих случаев есть своя логика и своя цель. Так, Валерий Гергиев — великий маэстро, сильный лидер и человек, который понимает, каким должно быть образование, возглавил недавно созданный факультет искусств. А вот Андрей Костин стал директором Высшей школы менеджмента СПбГУ, когда мы были уже на подступах к попаданию в топ мировых рейтингов в данной области (например, рейтинга Financial Times) и к получению институциональной аккредитации. И что сделал Костин? Он адаптировал дополнительные образовательные программы в области менеджмента к потребностям современного рынка. В результате университет стал зарабатывать на дополнительных программах в области менеджмента в десять раз больше! Еще один наш «звездный декан» — Михаил Ковальчук. Начиная сотрудничество с ним, мы договаривались весьма прагматично: нужно развивать ядерную физику, но у нас в СПбГУ нет места для установки соответствующего оборудования, поэтому мы проводим занятия на базе Курчатовского института. Таким образом мы решаем свои задачи, а Михаил Валентинович как руководитель института способствует подготовке высококвалифицированных кадров — будущих ученых-физиков. Кстати, так же обстоит дело и с Костиным: пока другие организации вкладывают огромные деньги в создание собственных структур, которые красиво именуются «корпоративными университетами», ВТБ успешно решает свои задачи на базе нашего университета. BG: В этом году в государственных аттестационных комиссиях (ГАК) СПбГУ, которые оценивают дипломные работы выпускников, впервые были только работодатели. Оправдал ли себя такой эксперимент? Н. К.: Работодатели в аттестационных комиссиях — это независимые эксперты, критически и заинтересованно относящиеся к тому, что происходит в университете. По существующим правилам комиссии должны состоять из работодателей как минимум наполовину, и опыт показывает, что деканы нередко подбирают кандидатов по принципу лояльности. Поэтому в 2016 году, после обсуждения с директорами институтов и деканами факультетов, мы решили сформировать комиссии полностью из работодателей — столько лояльных членов комиссии, пожалуй, не наберешь. После защит были проведены встречи с членами ГАК, мы услышали немало конструктивной критики и в адрес нашего образовательного процесса, и в адрес наших стандартов. От работодателей звучали вопросы: «Зачем вы вот это включили в стандарт? А почему вот этого здесь нет?» И это очень ценный опыт не только для нас! После того как мы включили работодателей в комиссии, многие из них наконец поняли: если мы направляем им на рассмотрение наш образовательный стандарт, то ждем отнюдь не слепого одобрения, а именно конструктивной критики. Благодаря этому эксперименту университет смог показать себя работодателям, а те поняли, как могут влиять на подготовку специалистов. На мой взгляд, главный результат — процедура итоговой аттестации стала более прозрачной, работодатели увидели наши проблемы и достижения и теперь готовы активно и осознанно включаться в университетскую жизнь. BG: Помимо собственных образовательных стандартов, у СПбГУ теперь есть право присуждать собственные ученые степени. Недавно вы вместе с ректором МГУ выступали за продление переходного этапа, в рамках которого еще могут проводиться и защиты по процедуре ВАК. Зачем его продлевать и каким еще вузам, по-вашему, можно предоставить право присуждения собственных степеней? Н. К.: Действительно, на первом этапе реализации этого нововведения ученые степени в университете можно защищать как по собственной процедуре, так и по процедуре ВАК. И мы считаем, что переходный период, нужно продлить: ведь целых полгода после реформы ушло на подготовку к этой работе. Первая защита в СПбГУ состоялась 17 января 2017 года, и к сентябрю работа над совершенствованием этой технологии еще не будет завершена. Сейчас по поручению премьер-министра рассматривается вопрос о том, чтобы внести в закон изменения и продлить эксперимент. Что же касается других вузов, то, на мой взгляд, получить право присуждения степеней без участия ВАК могут лишь те из них, у кого есть практика проведения собственных защит. Ведь и сегодня любой вуз страны может присуждать собственные ученые степени, только они не будут признаваться в нашей стране как государственные. СПбГУ, например, проводит собственные защиты с 2013 года, и за эти несколько лет у нас состоялось 13 защит диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук СПбГУ по математике, биологии, физике и геологии. Кроме того, нужно, чтобы защиты в вузе проходили абсолютно открыто. У нас в университете установлены очень жесткие правила: диссертация должна быть выполнена на русском и английском языках, а в диссертационный совет обязательно входят российские и иностранные специалисты. Совет формируется под каждую защиту, и в него включаются ученые, специализирующиеся именно в области защищаемой диссертации. Мы не хотим превращать защиту в корпоративную вечеринку, поэтому все заседания диссоветов транслируем в режиме онлайн, а все материалы публикуем в открытом доступе. Наконец, важнейшим условием для предоставления вузу права присуждать собственные степени является его вовлеченность в мировую науку. В университете должно быть достаточно ученых, которых приглашают принимать участие в защитах диссертаций в ведущих вузах мира, которые имеют научные публикации в высокорейтинговых журналах, которых приглашают на знаковые научные конференции с основными докладами, то есть люди с именем, авторитетом и серьезным опытом. BG: Вы изменили систему заключения контрактов с сотрудниками: раньше все трудовые договоры были пятилетними, теперь их срок дифференцирован. С чем связано это решение? Н. К.: Современный рынок труда предъявляет все более жесткие требования к специалистам, а значит, и требования к тем, кто их готовит — то есть к преподавателям вузов — также должны расти. Мы глубоко убеждены, что никакой «уравниловки» в условиях труда (а это, замечу, не только сроки контрактов, но и заработная плата) быть не может. Все люди разные, и все они вносят разный вклад в жизнь университета. А значит, и продолжительность контракта, и заработная плата должны определяться индивидуально. Сейчас в СПбГУ есть разные контракты — от годичных до бессрочных. И обратите внимание — бессрочных контрактов, которые мы заключаем с учеными, имеющими особые достижения, нет больше ни в одном вузе России. Заключить бессрочный трудовой контракт мы предлагаем тем научно-педагогическим работникам, которые в течение длительного времени показывают высокие результаты своей деятельности. Причем показатели эффективности анализируются в зависимости от области знаний — нельзя ведь с одной меркой подходить к работе филолога и химика, юриста и географа. Впервые о возможности заключения таких контрактов мы думали еще в 2015 году, причем предполагали, что это будет относиться только к профессорам. Но после общественного обсуждения было решено предлагать бессрочные контракты и доцентам — при наличии высоких для своей области знаний достижений. BG: По истечении срока контракта сотрудники проходят конкурс. Критерии оценки их работы довольно формальны: количество научных статей, участие в грантах. Отличаются ли как-то условия участия в конкурсе для сотрудников, которые предпочитают заниматься наукой и не преподавать, и для тех, кто, напротив, выбирает педагогику? Н. К.: Да, сейчас у нас три группы должностей: научный сотрудник, преподаватель-практик и преподаватель, занимающийся учебно-научной работой. Требования для участников конкурсов на эти категории должностей разные. Например, к преподавателям-практикам не предъявляются требования о научных публикациях, а к научным сотрудникам — о преподавательской нагрузке. Для третьей категории соотношение научной и преподавательской работы меняется в зависимости от статуса должности и потребностей вуза. Эта система, на мой взгляд, достаточно эффективна. BG: Вас часто называют реформатором, кардинально перестроившим работу университета и стремящимся «навести порядок». Вы действительно ставите перед собой эту цель? Н. К.: Главная задача, которую, на мой взгляд, необходимо решить, — не навести порядок, а восстановить единство университета. В какой-то момент СПбГУ фактически распался на массу факультетов, лабораторий, центров и центриков, руководители которых имущество и деньги университета расценивали как свои собственные, поэтому стремились обособиться. В зданиях вуза находились незаконные гостиницы и рестораны, конфетные и мебельные фабрики, никакого учета и контроля не существовало. Не говоря уж о том, что это практически привело к утрате одного из главных университетских преимуществ — междисциплинарности. Были и достижения, но и они работали не на весь университет. Еще в 1996 году у юристов была создана первая в России электронная библиотека, но студенты и преподаватели других направлений не могли даже туда попасть. И было, наверное, лучшее в России общежитие, куда селили опять-таки только юристов. Мы приняли решение: это будет имущество всего университета. То же самое с Научным парком, оборудование которого сейчас доступно всем универсантам без исключения. Но речь не столько о структуризации имущества, сколько об интеллектуальном объединении: суть современной науки и образования в междисциплинарности, а этот подход подразумевает сотрудничество, а не разграничения. Сила университета — в его единстве. За последние три года мы создали 16 междисциплинарных программ, аналогов которым на российском рынке образовательных услуг сегодня нет. Естественно, они вызывают повышенный интерес у абитуриентов. Среди них, например, образовательная программа бакалавриата «Юриспруденция (с углубленным изучением китайского языка и права КНР)». Она стала самой популярной у абитуриентов этого года! Такие возможности есть только у единого университета. BG: Сегодня ректор СПбГУ — не выборная, а назначаемая должность. Как это влияет на управление вузом? Н. К.: Несмотря на то, что я на должность назначаюсь, а не избираюсь, я полностью завишу от ученого совета во всех академических вопросах, а любой преподаватель в этих же вопросах от меня абсолютно независим. Кроме того, многие процессы, которые в других вузах определяются волей избранного ректора, у нас регламентированы четкими правилами. Например, любой преподаватель по собственному желанию может войти в состав учебно-методической комиссии, любой доктор наук — может войти в состав совета ВАК по своей специальности. Предусмотрено и право самовыдвижения в состав ученого совета СПбГУ, и масса других прав, которых нет в других вузах России. Если делать акцент только на назначаемости ректора, но не говорить о созданных в университете условиях, то все будет выглядеть совсем не так, как на самом деле. Нужно обращать внимание на то, что в университете созданы и работают правила, дающие сотрудникам вуза полную академическую свободу. BG: Поменялось ли спустя девять лет руководства вузом ваше отношение к институту избираемости ректора? Н. К.: Начну с того, что в 2008 году назначаемость ректора была инструментом решения определенных проблем. Тогда за каждой сауной и гостиницей, незаконно расположенной в университетском здании, стоял руководитель — человек, имеющий доверенность ректора на распоряжение имуществом. И как вы думаете, выбрали бы эти люди ректором того, кто говорит, что вместо их успешного бизнеса будут учебные площади? Назначаемость ректора мы использовали для принятия множества непопулярных, но абсолютно необходимых решений, многие из которых, кстати, ограничивали права руководства. Ректор и проректора, например, больше не имеют права распоряжаться средствами по своему усмотрению — сейчас все распределяется на конкурсной основе. Если бы должность ректора тогда была выборной, то реформы и развитие университета прекратились бы довольно быстро — сколько бы голосов я набрал на следующих выборах? А вот сейчас уже можно проводить выборы. За эти девять лет университет изменился, теперь университетом управляют правила, которые большинством сотрудников признаются как позитивные. Правда, теперь и должность ректора стала гораздо менее привлекательной: он ничего никому не раздает, ничего не имеет, ничего не распределяет. Одна из главнейших задач ректора — обеспечить создание и соблюдение правил. У сотрудников СПбГУ есть разные мнения, не всегда поддержка бывает абсолютной. Но разве вы встречали коллективы, в которых есть только одна точка зрения по всем вопросам? Я с такими не сталкивался. Рачительный Попробуй, верни Дискуссия о передаче Исаакиевского собора РПЦ взволновала не только общественность, но и российских старообрядцев. А митрополит Корнилий обратился к депутатам ГД с просьбой помочь староверам и передать им их храмы и помещения, которые в 1990-е годы были проданы сторонним организациям. Действительно, если РПЦ сегодня активно возвращает себе имущество, положение староверов остается не многим лучше, чем при советской власти. В 1930-е годы были закрыты все старообрядческие монастыри, многие области, считавшиеся старообрядческими, лишились храмов, а почти весь епископат уничтожен. Сегодня храмы и богадельни, когда-то принадлежавшие староверам, часто используются не по назначению… Так, Волковская богадельня и богадельня Михайлова в Петербурге отданы кожно-венерическому и психоневрологическому диспансерам. Причем когда в первой богадельне была детская больница, староверы, как они сами говорят, «воздерживались просить». Когда здание передали КВД, стали подавать заявки, но им все время отказывали. Здание старообрядческой школы в Саратове незаконно приватизировано. В Тульском и Сызранском храмах располагается «Горгаз». В Пскове Батовскую моленную занимает театр кукол. Учитывая, что сейчас в России примерно полтора миллиона староверов, речь идет, по словам митрополита Корнилия, «об оскорблении чувств верующих». Сработает ли аргумент, ставший в последнее время, «железным»? Или обиды строобрядцев не в счет? Мария Башмакова Где глобальное потепление улучшит погоду, выяснял Кирилл Журенков Ученые узнали, где искать комфортную погоду в эпоху глобального потепления. Хорошие деньки в году вместе с ними подсчитал «Огонек» Вот, пожалуй, главный парадокс свежего доклада Принстонского университета и Национального управления океанических и атмосферных исследований (США): эксперты пошли вразрез с большинством других работ, посвященных климатическим изменениям. Как объяснила в эксклюзивном интервью нашему журналу один из авторов доклада, доктор Карин ван дер Вейл, обычно ученые исследуют сам климат и то, как он меняется (например, будет ли он теплее), или интересуются всевозможными экстремумами (ураганами, засухами и т.д.). Однако люди не сталкиваются с ураганами каждый день, их больше интересует погода за окном. Так вот ученые сосредоточили свои усилия на том, что интересно каждому,— на мягкой, комфортной погоде. — Самым удивительным открытием для меня стало то, насколько различается комфортная погода в разных местах,— говорит доктор ван дер Вейл.— Где-то она устанавливается летом, так как зимой там слишком холодно, где-то комфортнее зимой, так как лето слишком жаркое и влажное, наконец, где-то погода лучше всего весной и осенью, потому что зимой очень холодно, а летом очень жарко. Как же определяют ученые мягкую погоду? Все просто: это температура между 18 и 30 С°, небольшое количество осадков (менее 1 мм) и низкая влажность. Так вот в среднем по миру нынешние 74 комфортных дня в год сократятся до 70 в ближайшие 20 лет и до 64 к концу века. Впрочем, есть и хорошие новости: жители средних широт, наоборот, получат прибавку — от 10 до 15 мягких деньков, прежде всего, весной, летом и осенью. Напомним, что это касается северных и горных районов США, Британских островов, Северной Европы, Северо-Восточной Азии, юга Южной Америки и Океании. А вот сильнее всего погода испортится в тропических регионах, к примеру, в некоторых районах Африки, Азии и Латинской Америки годовое количество дней с комфортной погодой сократится на 15, а то и на 50 к 2100-му. По просьбе «Огонька» Карин ван дер Вейл предоставила данные исследования, касающиеся Европы, так вот весной и осенью европейцев действительно ждет больше комфортных дней, зато зима порадует далеко не всех. К примеру, на юге Европы число зимних дней с мягкой погодой резко сократится, напротив, на севере их станет больше, рекорд здесь принадлежит Великобритании. В целом из исследования видно, что повезет и России: на большей части территории нашей страны погода либо не изменится, либо станет чуть мягче, чем не повод для радости? — Радоваться, конечно, надо, но ситуация с климатом не бывает однозначной,— предупреждает Александр Чернокульский, старший научный сотрудник Института физики атмосферы им. А.М. Обухова и шеф-редактор Метео-ТВ.— Ну, например, зимы в России действительно должны стать теплее, если делать расчеты в целом за сезон. Но это не значит, что теплее будет каждый зимний день. Нас скорее ждут зимы, похожие на нынешнюю: резкое похолодание, потом столь же резкое потепление — этакая болтанка. Насколько это комфортно? Вопрос… Облачность, по его словам, также изменится, летом солнечных дней будет больше, зато зимой, наоборот, меньше. Осадки все чаще будут выпадать разом. Вообще, как предупреждает Александр Чернокульский, чаще станут встречаться погодные экстремумы: засухи и сильные ливни, наподобие того, что случился в Крымске, воздушные смерчи. Один из минусов нашей северной страны — деградация вечной мерзлоты, что, в свою очередь, повлияет на инфраструктуру северных городов, дорог и газопроводов. А повышение уровня океана может сказаться на прибрежных районах… О вечной мерзлоте стоит сказать отдельно — тема, что называется, горячая и тоже касается каждого. Еще одно климатическое исследование, которое широко обсуждалось на минувшей неделе, было выполнено учеными из России и США и касалось возможных последствий таяния вечной мерзлоты для российских городов. Пресса ухватилась за сенсацию, писали, что в течение ближайших 35 лет в Сибири может начаться разрушение зданий! — Речь не о каких-то разрушениях, здания падать не будут, однако деформации, трещины — все это, конечно, возможно,— сразу заявил «Огоньку» один из авторов исследования, профессор университета Джорджа Вашингтона Дмитрий Стрелецкий.— Теперь подробнее. Мы изучали, как потепление климата и соответственно повышение температуры вечной мерзлоты повлияет на несущую способность фундаментов зданий в этом регионе. Когда они возводились в 1960-1970-х годах, строители и инженеры ориентировались на климатические нормы тех лет, к тому же у нас, вероятно, экономили на фундаментах, оставляя небольшие коэффициенты запаса прочности. Однако климат изменился, и несущая способность уменьшилась — это и подтверждают наши исследования. По данным ученых, наиболее острой проблема к середине века будет в Норильске, Салехарде, Якутске, а всего она затронет около 300 тысяч человек. Как говорит Дмитрий Стрелецкий, сложность еще и в том, что русская Арктика, в отличие, например, от американской Аляски, очень урбанизирована. — Речь, конечно, не только о зданиях,— уточняет он,— под угрозой также могут оказаться нефте- и газопроводы, дороги… У нас есть программа, в рамках которой мы отслеживаем сезонно-талый слой. Так вот он постепенно увеличивается, что может привести, например, к просадке грунтов, потому так важен постоянный мониторинг вечной мерзлоты. Ну а пока ученые строят прогнозы и анализируют последствия, погода продолжает преподносить сюрпризы: нынешняя зима в Европе снова оказалась холодной и неуютной, а по соцсетям разошлись снимки занесенных снегом достопримечательностей, сделанные с дронов. В этом при желании можно найти положительный момент: когда еще увидишь заснеженный афинский Парфенон или лед на голубом Дунае? Материал подготовил Кирилл Журенков Экспертиза Большие и теплые Комфортная погода — понятие относительное. Что такое высокая температура в тундре? Это же огромные тучи комаров! Так что комфортность погоды может различаться в зависимости от страны и региона… Попробуем взглянуть на ситуацию в целом: где мы можем выиграть от глобального потепления? Ну, например, из-за отсутствия сильных заморозков в некоторых регионах можно будет выращивать новые сорта овощей и фруктов. Это актуально для севера страны, например для Вологодской области, где количество сильных июньских заморозков стало меньше. Карское море теперь «раскрывается» раньше и, таким образом, блокирует холодные массы с Арктики, заморозки все равно есть, но они уже не столь критичны. Однако все это накладывается на большую неустойчивость климата: недавно в соседней Молдавии, в Кишиневе, было минус 20 и там замерзло много плодовых деревьев, они, вероятно, не погибли, но в этом году не дадут урожая. Или, например, стоит ли радоваться потеплению в Архангельске? Там проводились исследования, показавшие, что при температуре около нуля дети чаще болеют простудными заболеваниями, чем при минус 20… Так что я бы сместил акцент: Северная Европа, или, говоря глобальнее, север Евразии, а также центральная часть Северной Америки просто пострадают от климатических изменений меньше остальных. Мы далеки от основных центров формирования погоды, здесь не будет засухи, не страшны тайфуны… Есть и еще одна закономерность: Международный валютный фонд опубликовал исследование, согласно которому крупные страны смогут легче адаптироваться к изменениям климата. Таким странам есть откуда взять дополнительные ресурсы или, допустим, куда переселить людей. Существует, конечно, региональная специфика: например в Бразилии уменьшение осадков угрожает Амазонии, из-за этого есть риск серьезных изменений уникальной экосистемы — генетического фонда Земли, но в целом эта страна менее уязвима. Собственно, как и Россия. Климатические изменения меньше затронут и наши курорты. Например, Средиземноморью угрожают засухи, небывалая жара, пожары, а вот на побережье Черного моря эти явления будут не так заметны. Или, например, погода в Калининградской области станет более теплой… Не стоит отбрасывать и социальные факторы. Возьмите зону вечной мерзлоты: да, сегодня она оттаивает сильнее, чем раньше, однако за последние годы численность городского населения в этом регионе сокращается — и рисков меньше. Как говорится, нет худа без добра. Помогают и технологии: в Надыме известен пример, когда из-за таяния вечной мерзлоты стал проседать многоэтажный дом. Чтобы спасти его, применили следующий способ: грунт по всему периметру здания замораживается с помощью термосифонов. Технологии не помогут решить все проблемы глобального потепления, но вот уменьшить его последствия мы с их помощью, к счастью, можем. География Север без крайностей Согласно выводам американских исследователей, погода в северных странах станет даже комфортнее, чем сейчас Изменение годового количества комфортных дней* *Температура от 18 до 30 С°, небольшое количество осадков и влажности. Источник: журнал Climatic Change Детали Климат тому назад История человечества знает немало примеров, когда климат в одном и том же месте менялся до неузнаваемости Сирия Сегодня всем известная Пальмира — это занесенный песками город, посреди неприветливой пустыни. Трудно поверить, что некогда он гордился своими водными источниками и самым известным из них — серным источником Эфка. В те времена Пальмира была окружена оливковыми и пальмовыми рощами, а ее жители построили сложную систему каналов и резервуаров для воды. С климатом связана и главная загадка города: почему он пришел в упадок? Может, всему виной наступление пустыни и засухи? Археологические раскопки, которые могли бы дать ответ, приостановлены из-за боевых действий. Италия Сегодня Италия может похвастаться мягким климатом, особенно в сравнении с холодной Россией (например, в момент сдачи номера, когда в Москве было зафиксировано минус 20, в итальянской столице было плюс 12). Ну а если там и случаются заморозки, то оказываются ЧП: когда в Риме впервые за много лет вдруг выпал снег, это сразу вызвало пробки… Однако так было далеко не всегда: например, в так называемый субатлантический период в Вечном городе… замерзал Тибр! Да что Тибр, по некоторым данным, даже виноград для знаменитого итальянского вина в те годы выращивали лишь на самом юге страны… Гренландия С крупнейшим на Земле островом связана одна из самых известных климатических легенд. Сегодня он покрыт ледниками и не может похвастаться теплой погодой. Даже летом там нередко бывает около нуля. Однако говорят, что, когда его открыли викинги во главе с Эриком Рыжим, климат там был гораздо мягче, в Гренландии даже можно было заниматься сельским хозяйством! Не случайно само это название переводится как… «Зеленая земля». Впрочем, есть и другая теория, согласно которой Эрик, придумав это название, просто хотел заманить туда рабочую силу. Ученые споры продолжаются. Брифинг Выигрыш, который можно получить благодаря глобальному потеплению, нужно готовить. Допустим, открытие Северного морского пути, безусловно, благо, однако необходимо затратить деньги на инфраструктуру, флот… А плюсы от новых климатических реалий для сельского хозяйства могут перекрываться появлением вредителей, которых раньше не было в северных широтах. Однако наиболее характерная картина с осадками: на смену легким грибным дождям приходят ливни. У нас был ученый совет, где обсуждалась эта проблема: из-за изменения режима осадков происходит постепенное разрушение плотин. Объяснение простое: они не были рассчитаны на столь интенсивное воздействие, когда их строили, погода была иной. Источник: соб. инф. — В России теплеет с той же скоростью, что и в среднем по миру? — Россия — северная страна и у нас теплеет быстрее, чем в регионах, которые находятся на более низких широтах. В последние десятилетия температура растет со средней скоростью около 0,4 градуса за десятилетие. В целом в высоких широтах сильнее температурные колебания. Это связано, в частности, с тем, что у нас в стране много снега, который хорошо отражает солнечные лучи. Соответственно в сезоны, когда снег есть и когда его нет, коэффициент отражения поверхности — альбедо — очень сильно меняется. И это приводит к заметным температурным колебаниям. Источник: РИА «Новости» Понятие «крещенские морозы» существует в сознании людей, но если проанализировать сухую статистику, то в эти числа нет заметного понижения температур. Наблюдается совершенно ровный температурный фон. Судите сами, за 138 лет температура ниже 30 градусов была зафиксирована всего 24 раза, а ниже 20 — 21 раз. При этом теплая погода, до минус 6 градусов, стояла в этот день 42 раза. Среднее же значение погоды в крещенскую ночь — 11 градусов мороза. Не бывает так, что в конкретный день на всю страну резко обрушивается холод. Она, страна, очень большая, и климат разный. Источник: «Мослента»