TopBlogNews.Ru Самые популярные новости блогов рунета
МОСКВА, 9 апр — РИА Новости, Ирина Халецкая. СК возбудил уголовное дело после сообщений в СМИ о том, что сотрудники органов опеки Екатеринбурга якобы торговали детьми — у потенциальных приемных родителей вымогали круглые суммы за «хорошеньких» мальчиков и девочек. Также проверяется информация о том, что чиновники распоряжались принадлежащим «отказникам» имуществом и деньгами как своей собственностью. РИА Новости разыскало тех, кто подробно рассказал о том, как давно в Екатеринбурге процветает подобный бизнес и сколько стоит «славянский мальчик» в прайсе сотрудников опеки.
Славянский мальчик без черной крови
Москвичи Ирина и Олег (имена изменены) решили взять приемного ребенка летом 2017-го. Ирина вспоминает, что в процессе поиска возникли сложности и через знакомых, у которых уже был опыт усыновления, они обратились к Елене К. — юристу из специализированного дома ребенка в Екатеринбурге. Супруги были уверены, что она поможет.
Через мессенджер Елена стала присылать фотографии детей. Как утверждает Ирина, уже потом выяснилось, что многие мальчики и девочки были социальными сиротами, их не было в базах на усыновление. Такие дети попадают в Дом малютки по заявлению родителей, испытывающих жизненные трудности. Их отдают государству на «временное содержание» — на полгода. Если за это время ситуация не меняется, мать обновляет документ. Ребенок как бы «висит в системе», на него выделяют бюджетные деньги, однако в федеральной базе данных его нет, поскольку родители пока не лишены своих прав.
Впрочем, изначально никаких подозрений у Ирины и Олега не возникало: «Юрист сказала, что помогает из уважения к нашим знакомым. В официальных базах фотографии плохого качества, их мало и нет подробной информации. А тут нам присылали свежие снимки, Елена сопровождала их короткими рассказами о детях и даже о их родителях. Все мальчики и девочки были как на подбор — светленькие, голубоглазые, совершенно здоровые. А главное, возраст самый «ходовой» — до года».
Когда молодая семья наконец остановилась на одном мальчике и поинтересовалась, как действовать, чтобы его забрать, юрист ответила, что необходимо переговорить с начальником опеки. «Та как бы в шутку ей сказала: 80 тысяч, и ребенка мы получим за один день», — рассказывает подробности Ирина.
«Многих людей такая скорость подкупает. Они боятся, что малыша заберет кто-то другой. По правилам, перед тем как оформлять опеку, надо увидеть ребенка десять раз, а тут — только раз, и то когда уже забираешь. В подобных товарно-денежных отношениях выгода для тех, кто продает: если «товар» окажется бракованным, родитель не сможет ничего предъявить, он же по факту сам нарушил закон, дав взятку. Все будут молчать», — рассуждает москвичка.
Семья отказалась платить в карман сотрудникам опеки. А потом супруги на всякий случай позвонили знакомым правозащитникам, поделились этой историей. «Нам подтвердили, что подобные случаи в Екатеринбурге имели место и до нас, но прежде доказательств ни у кого не было. Поэтому наши данные передали следователям и предложили поучаствовать в эксперименте», — рассказывают Ирина и Олег.
После беседы с оперативниками Ирина написала Елене К. еще раз, сослалась на то, что погорячилась, и сообщила о готовности заплатить. Юрист согласилась продолжить переговоры.
«После этого ребенка начали активно пиарить. У него было имя не совсем славянское, на что Елена заметила: «Вы не бойтесь, в нем ни капли черной крови», — цитирует Ирина.
По ее словам, сотрудница опеки даже выслала ей фото матери малыша. «Причем фотография была не постановочной и не из документов — симпатичная женщина сидела в кафе и явно не подозревала, что ее снимают. Как эта мама отдала ребенка? Отдала сама? При каких обстоятельствах? До конца это непонятно», — недоумевает Ирина.
Однако сделка в последний момент сорвалась: Елена сообщила, что мальчика якобы забрала родная тетя. А через месяц юрист снова начала присылать Ирине и Олегу фотографии — но уже других детей.
«Зачем вам этот овощ?»
Помимо истории о торговле, оперативники проверяют и другую информацию — о том, что сотрудники опеки занимались присвоением денег и квартир детей, от которых отказались родители.
Валерия Аляпина — приемная мама, у нее девять детей. Когда увидела в базе данных девочку Карину из Екатеринбурга, влюбилась с первого взгляда, вспоминает она. И сразу же решила, что заберет ее к себе — в Подмосковье.
Карина жила в филиале Дома ребенка во Вьюхино — туда расселяют детей, от которых при рождении отказались родители. У большинства из них проблемы со здоровьем. У Карины тоже была инвалидность — по болезни сердца. Родная мать оставила ее в роддоме, в свидетельстве о рождении стояли прочерки. Поэтому оформлению опекунства ничто не мешало.
Но Аляпину смутило, что Карине за три года и она находилась в приюте — никто не забрал. Валерия навела справки на форумах и узнала, что кандидатов в приемные родители пугали страшными диагнозами: девочка, мол, смертельно больна, психически нестабильная, лежачая — в общем «овощ». Оказалось, что по Карине было больше сотни отказов.
«Кандидаты при этом вживую не видели ребенка, их стращали по телефону или в кабинете у юриста. В итоге напуганные состоянием здоровья все подписывали отказ», — уточняет Валерия.
Она прилетела в Екатеринбург — прямиком в отдел опеки: «Меня тоже стали запугивать, что ребенок лежачий, говорили: «Зачем вам эти проблемы, посмотрите, какие у нас есть хорошие малыши!» Я сразу дала понять, что меня не интересуют другие дети, только Карина».
Направление Валерии дали на удивление быстро, но предупредили: сначала она поедет не к ребенку, а к юристу Елене К.
«Я возмутилась, потому что это не по закону. Я должна ехать к девочке, разговаривать один на один с главным врачом, психологами. Никаких юристов на этой встрече быть не должно. Это не первый мой приемный ребенок, порядок я знала. Усыновление — сложная процедура, но в Екатеринбурге творится нечто, не поддающееся никаким законам. И везде замешан юрист», — продолжает приемная мама.
Елена К. приняла ее не сразу. Пока Аляпина сидела в очереди, к ней подсела женщина и стала вслух причитать, что «Дом ребенка ужасный, дети — овощи». «Думаю, она была подставной. Она все поглядывала на меня, ловила мою реакцию. Когда поняла, что это бесполезно, ушла», — вспоминает Валерия.
Юрист, по словам Аляпиной, попыталась расположить к себе: начала расспрашивать о семье, других детях. «Я как на духу выложила всю свою историю, про старших детей, поделилась тем, что Кариша очень похожа на мою дочь и когда я увидела ее, в общем-то, поняла, что без этой девочки не уеду. «Не нужна вам эта Кариша, — парировала Елена К. — У вас такая семья хорошая, зачем вам этот больной ребенок?»
Девочек, которых навязывала юрист, Валерии охотно показывали: «Была Машенька — новорожденная, здоровая. Была Оля. Что характерно, у Маши были родители, у Оли тоже. Они не лишены прав, а ограничены, но почему-то дети подлежали устройству в новые семьи. Это же нарушение. В общем, Елена К. словно вершила судьбы детей».
Нахваливая других, Елена продолжала говорить гадости о Карине: «Она засовывает себе игрушки между ног, а потом ваших сыновей обвинят в изнасиловании, зачем вам это надо?» «Тут я поняла, что меня намеренно отговаривают, но зачем?» — рассказывает Аляпина.
С юристом общалась три дня. Все это время девочку не показывали, охранники не пускали Валерию в Дом ребенка. «Пока не будет звонка от Елены К., мы вас не пропустим», — объясняли ей.
Попасть в Дом ребенка удалось только после скандала и обращения с жалобой к главе города Евгению Ройзману. Оказалось, что Карина ходила и не была лежачей, как заверяла юрист. Девочка не знала, как жевать, не умела сидеть на горшке. Она действительно отставала в развитии, но никаким овощем Карина не была.
«Когда мы забирали девочку, она была словно не в себе. Не улыбалась, не говорила, была вялой. Больше недели ребенок кричал, не мог ни есть, ни пить, ни спать. Это было похоже на ломку, как у наркоманов, если они долго принимают какие-то вещества. Неврологи сказали, что у нее проблемы с клетками мозга — очень много погибло. То ли это связано с тем, что биологическая мать употребляла наркотики, а может, с тем, что ее пичкали чем-то в приюте?» — задается вопросом Валерия. Ответа нет по сей день: в Доме малютке не отдали медицинскую карту новой маме.
Валерии не предлагали заплатить деньги за ребенка. Просто не хотели отдавать именно эту девочку. Почему? У Аляпиной есть предположения на этот счет: «Я заметила, что все сберкнижки отказников лежат у Елены К. в шкафу. На каждой хранятся деньги — у Карины в три года имелось 385 тысяч рублей. В четыре года ее бы отправили в интернат, там бы она окончательно стала «овощем». После интерната — в Дом инвалидов. А кто бы присвоил деньги?»
Юристы, они же психологи
Председатель общественной организации «Дорогами добра», на базе которой работает школа приемных родителей в Екатеринбурге, Валерий Басай рассказал корреспонденту РИА Новости, что жалобы на органы опеки поступают уже пять лет. В основном, говорит он, это состоятельные люди, в их жалобах фигурирует один и тот же Орджоникидзевский район — именно там находится приют для маленьких детей и детей с проблемами здоровья.
«Если родители ищут грудничка и не хотят афишировать усыновление, имитируя беременность, обращаются туда. Чаще всего деньги просили у хорошо обеспеченных семей. По ним видно, что их интересует конфиденциальность и скорость принятия решения», — объясняет Басай тонкости.
Общественник уточняет, что суммы, о которых говорили ему родители, разнятся, единого прейскуранта не было: «Сотрудники опеки могут посмотреть документы об имуществе семьи, пообщаться с кандидатами, узнать о работе, зарплате, сделать выводы. По тем данным, которые я слышал от родителей, 80 тысяч рублей за здорового малыша — далеко не предел. Один папа из нашей школы говорил о цене в 300 тысяч. Если приемная мама бьется за конкретного ребенка, могут уступить. Но если муж — бизнесмен, а жена давит, при этом сами родить не могут и не хотят шумихи, их можно «развести».
В последнее время, уточняет Басай, приемные семьи берут и детей-инвалидов, постарше. «Органы опеки действительно расстаются с этими детьми неохотно. Но далеко не всегда нежелание показывать ребенка необоснованно. Дети испытывают сильный стресс, если, к примеру, придет кандидат, пообщается, поиграет и уйдет, решив, что это не его вариант. Удручающая картина. Ограничение должно быть. Но в приютах Орджоникидзевского района криминальные схемы, скорее всего, тоже были», — полагает он.
В прошлом Басай работал в региональном Министерстве соцполитики. По его словам, когда дети-инвалиды попадают из приютов в специализированные интернаты и опекуном уже становится государство, махинации с имуществом возможны.
«Этим детям полагаются определенные выплаты, на их счетах накапливаются многомиллионные суммы. Просто так, конечно, их не обналичить, это очень опасно и сложно. Но могут, к примеру, взять ребенка, распорядиться его средствами и вернуть обратно в интернат. По закону доказать злой умысел сложно. Чтобы провернуть такую схему, все в системе опеки должны быть замешаны в сделке», — разъясняет эксперт.
Официальная позиция
СК возбудил дело по статье «Злоупотребление должностными полномочиями». На допрос в качестве свидетелей вызвали сотрудников органов опеки и первого отделения «Специализированного дома ребенка № 1».
Представители органов опеки района от комментариев воздерживаются. В управлении социальной политики по Орджоникидзевскому району Екатеринбурга никто не берет трубку. Юрист-консультант Елена К., о которой говорили несколько приемных родителей, также не отвечает на телефонные звонки.
Уполномоченный по правам ребенка в Свердловской области Игорь Мороков заявил РИА Новости, что сейчас аппарат старается не мешать следствию, потому что по факту материалы уголовного дела касаются не нарушений прав детей, а возможных махинаций с имуществом и прочих коррупционных схем. При этом Мороков уточнил, что совместно с министерством социальной политики области они дадут оценку действиям руководителей органов опеки. Но только после того, как поступит информация от следователей. В аппарате уполномоченного по правам ребенка при президенте России корреспонденту РИА Новости рассказали, что детский омбудсмен Анна Кузнецова в курсе сложившейся ситуации и держит ее на контроле.
