«Поветкин – мой друг, и я буду его защищать». Интервью Андрея Рябинского

В интервью «Матч ТВ» глава компании «Мир бокса» Андрей Рябинский рассказал про допинг-тесты Поветкина, семь миллионов долларов и желание больше заниматься бизнесом.

– 29 мая вы сказали, что будете уделять боксу меньше внимания и сосредоточитесь на основном бизнесе, а часть ваших функций в компании «Мир бокса» возьмет на себя Вадим Корнилов (менеджер Руслана Проводникова, Дениса Лебедева и еще ряда российских и украинских боксеров, – «Матч ТВ»).

– Это связано с дефицитом времени: в основном бизнесе сейчас открываются интересные перспективы, и мне хотелось бы больше посвящать себя работе. Все, что связно с боксом, я по-прежнему буду финансировать и контролировать.

– На пресс-конференцию перед следующим шоу вы приедете или представлять «Мир бокса» будет уже Вадим?

– Скорее всего, буду я, но Вадим будет забирать бразды правления. Я не буду от этого отстраняться, иногда буду что-то комментировать, но роль Вадима будет возрастать.

– Из того, что слышал я – доллар вырос, рынок недвижимости в Москве в стагнации, и это не лучшее время для того, чтобы финансировать бокс.

– Все это чувствуется, сейчас времена более тяжелые, чем были раньше, работать надо больше, но в моем случае это связано не с борьбой с кризисом, кризис же начался в 2014-м. У нас внутри компании проводится серьезная реорганизация, мы выходим на большие объемы. Есть несколько проектов, где абсолютно точно нужно мое участие.

– В одной из статей о вас такой подзаголовок: «Рябинский не допущен к реновации». Вывод: это ударило по вам.

– Я не знаю, откуда ваши коллеги берут такие данные. Если бы у меня по основному бизнесу что-то было бы плохо, я бы об этом прямо сказал. Что касается реновации и участия в ней девелоперов – на реновацию выделяется государственный бюджет, и этим занимается правительство Москвы. Если говорить об участии, там заинтересованы подрядчики, генподрядчики, поставщики строительных материалов, это не совсем девелоперские дела.

***

– Перед тем как начать вкладываться в бокс, вы не выбирали между боксом и ММА?

– Выбора не было, потому что к ММА я никогда не имел никакого отношения, а к боксу все-таки имел, сам занимался, в кругу общения были боксеры.

ММА надо развивать, это интересно, это спорт будущего, потому что споры о том, кто сильнее, всегда существовали. Там есть примеры коммерчески успешных проектов – UFC очень серьезный промоушен. У нас есть Fight Nights, очень много делает Вадим Финкельштейн. Бои Федора Емельяненко ценны сами по себе – смотришь повторы из Pride, он вылезает из таких сложных ситуаций, когда, кажется, уже ничего нельзя сделать.

Не знаю, заинтересовался бы я когда-то ММА, с точки зрения организации и финансирования боев. Исключать нельзя, но на сегодняшний день хватает проблем и расходов в боксе.

– На Урале перед боем Лебедева дерется боец ММА Штырков. Что если сделать бой Шлеменко перед боем Поветкина?

– Я в этом не вижу ничего плохого. Люди же хотят увидеть интересное зрелище, классных бойцов, чтобы это было интересно. Важно, чтобы не было боев, когда наши всегда побеждают, а не наши всегда проигрывают. Публика это сразу видит.

– Конвертируется ли как-то для вас известность, которую дает бокс?

– В первую очередь это такая вещь, как репутация. Когда люди видят, что первое лицо компании ведет себя порядочно и в приятные для себя моменты, и в сложных ситуациях, они понимают, что он и как руководитель придерживается таких же принципов.

– О сложных ситуациях. 2016 год: два соперника отказываются боксировать с Поветкиным, Лебедев проигрывает Гассиеву, травмируется Григорий Дрозд, Трояновский терпит первое поражение в карьере и теряет два титула. Было ощущение, что год не складывается и вы что-то систематически делаете не так?

– Думал о том, что все ровно не бывает. Есть периоды, когда не везет, хотя кажется, что ты готов к любым неприятностям. Характер мужчины — в том, чтобы проявлять себя и тогда, когда у тебя все плохо. И бороться. За время нашей работы многие стали чемпионами мира, кто-то по двум версиям. Кто-то потом проигрывал, но мы делаем честный бокс. Наш принцип – мы привезли сильного соперника и дальше уже кто выиграл, тот выиграл. Эдуард проиграл схватив дурацкий удар, который он обязан был видеть, Денис Лебедев проиграл Гассиеву, хотя это был классический равный бой, но судьи сказали, что победил Гассиев.

В ситуации с Поветкиным мы проявляем мужской характер. Мне не раз говорили, что в США промоутер отказался бы от боксера. Говорили, что помощь Александру связана с серьезными деньгами и в этом нет экономической целесообразности. Я отвечал, что у нас другие отношения: Поветкин – мой друг, я его буду защищать, потому что это вне рамок материального.

– Поветкин стал одним из последних россиян, у кого возникли проблемы из-за мельдония (отменен бой с Деонтеем Уайлдером, запланированный на 21 мая 2016 года — «Матч ТВ»). Когда в начале года из-за мельдония начались проблемы у спортсменов, думали, что кто-то из ваших боксеров тоже окажется в зоне риска?

– Было волнительно, потому что вещество было внесено в список поспешно – никто не понимал реальные сроки вывода. Вот вы спортсмен, вы принимаете мельдоний, когда он разрешен, потом вас предупреждают, что его запретят. Вы перестаете принимать мельдоний. Потом у вас обнаруживают его следы. Вопрос – в чем вы виновны?

 – Григорий Дрозд назвал две фамилии людей, которые предупредили его о том, что мельдоний внесен в список запрещенных препаратов. Уверены ли вы, что такие же люди были в команде Александра Поветкина?

– Он получал предупреждение и после него мельдоний не употреблял. Предупреждения до него доводят врач и спортивный директор.

– На бой с Уайлдером вы выиграли торги со ставкой больше семи миллионов долларов. Бой не состоялся. Какова судьба денег?

– Семь миллионов – это совокупный гонорар обоих бойцов. Из них 4,5 миллиона — гонорар Уайлдера. Эти деньги положены на эскроу-счет, и доступ к ним для людей Уайлдера открывался бы с ударом гонга. Поскольку бой не состоялся, и обе стороны заявили претензии на эти деньги, эскроу-агент сказал, что ему нужно решение суда, чтобы отдать деньги кому-либо. Но с командой Уайлдера мы судимся не только за деньги. У нас есть претензии за срыв боя, и следующим иском будет вопрос о компенсации морального вреда. Это раздутая на весь мир история, где и меня, и Александра Поветкина обвиняли в таких вещах, которые бьют по нашей репутации. Мы это докажем, мы будем просить противоположную сторону извиниться перед нами и заплатить за имиджевые потери.

– Как выглядит параллельное допинг-тестирование для Поветкина?

– Мы находимся в программе WBC «чистый бокс», это значит, что VADA (Добровольная антидопинговая ассоциация — «Матч ТВ») может тестировать Поветкина когда угодно и где угодно.

Поскольку у нас изначально были сомнения в американской лаборатории, допинг-пробы у Саши параллельно брали люди из лаборатории в Лозанне и отправляли нам результаты тестов. Сейчас, когда у нас идут разбирательства – я не буду вас погружать в подробности – всплыли определенные обстоятельства, которые не очень хорошо характеризуют лабораторию в Лос-Анджелесе. Мы не говорим, что они что-то делали умышленно, но мы говорим о том, что они делали определенные вещи не профессионально. У нас есть факты и мы предъявляли их в суде и будем предъявлять еще.

– И вы, и Александр говорили о голландском специалисте, который помогал вам. Кто это?

– Это один из серьезнейших ученых в мире специалистов по антидопингу и по мельдонию в частности, и он дал нам много полезной информации. На Поветкина сейчас работает такая команда, какой, я думаю, в мире нет ни у одного спортсмена, даже у Роналду. Это две адвокатские компании: в США и в России, это около десяти экспертов из США, Голландии, Германии. Это люди, которые изучали вопрос, связанный с биохимией, которые занимают руководящие должности в лабораториях WADA и они консультируют наших адвокатов.

Просто с Александром это стало принципиальным вопросом, мы закусились и пришлось создать международную рабочую группу. У нас будет суд, процесс может продлиться еще год или полтора, и у нас много интересных фактов в связи с этим. В суде мы их озвучим. С мельдонием мы абсолютно правы, тут нет никаких сомнений, и по остарину у нас уже есть различные заключения от американских, английских, немецких экспертов, которые говорят, что такое содержание в организме просто невозможно, если бы он употребил остарин умышленно. У нас есть позиция на эту тему и будем разбираться и отобьем от этих обвинений Сашу.

– До боя с Уайлдером оставалось несколько дней, но во втором случае (бой с Бермейном Стиверном 16 декабря в Екатеринбурге) вы узнали о положительной допинг-пробе в день боя. Помните этот момент?

– Это был одна из самых стрессовых ситуаций за время работы в боксе. Новость появилась ночью, я взял утром телефон, увидел 58 неотвеченных вызовов и понял, что у нас проблемы. Позвонил нашему спортивному директору, Дмитрию Иванову, проверил почту, и мы начали думать, как повести себя в этой ситуации. Был сложный момент: помимо того, что у Александра находят допинг, помимо того, что соперник уезжает, мы еще и узнаем, что у Йоанна Дюопа потерян багаж, и у него нет одежды, чтобы выйти на ринг. Достать вечером в Екатеринбурге боксерки 47-го размера было невыполнимой задачей. Он вышел в кроссовках, и это, к сожалению, горячо обсуждалось в сети.

– Как выглядела договоренность с Дюопа, который вышел на замену?

– Зная, что Дон Кинг человек специфический, мы заранее договорились с Йоанном, который приехал и был готов выйти на ринг. Мы договорились, что, если со Стиверном бой состоится, он просто будет зрителем и получит небольшую компенсацию. Если что-то произойдет, он будет готов выйти на ринг и получит гонорар. Он согласился.

– Вы общались с Доном Кингом в тот день?

– Нет, мы не разговаривали. Его боксер принял решение уехать, их право.

– Они заявляли претензии на гонорар за этот бой?

– Они не поднимали этот вопрос. Просто уехали и все.

***

– Что должно случиться в 2017-м, чтобы вы остались довольны?

– Мы должны сделать пару хороших боксерских вечеров, один из них будет 4 ноября в Москве, это уже можно сказать сейчас.

Мы должны сделать хороший, зрелищный бой Александру Поветкину. Хотелось бы даже за звание чемпиона мира, но в этом году вряд ли получится. Нужно решить вопрос с WBC и хорошо продвинуться по суду с командой Уайлдера. Не то чтобы выиграть, но хорошо продвинуться, хотя мы и сейчас в сильной позиции.

– Вы вице-президент Федерации профессионального бокса России, которую совершенно неожиданно перевели под юрисдикцию Федерации бокса, а Виктор Агеев просто перестал быть президентом. Что это меняет для вас?

– Это меняло бы что-то, если бы бокс был доходным в России, но в результате этих изменений очевидно, что нам делить нечего. Деятельность Федерации профессионального бокса России в прошлом финансировали мы, сейчас у меня нет необходимости тратить на это деньги.

У нас с Умаром (Кремлевым, генеральный секретарем Федерации бокса России — «Матч ТВ») нет никаких противоречий. Мы и до этого хорошо общались и сейчас хорошо общаемся. Если они в результате своей деятельности действительно будут развивать бокс и приносить пользу стране, я буду всячески этому содействовать.

– Вы летали в Англию и написали, что Кличко и Джошуа договаривались о реванше. Значит ли это, что кем-то из них вы интересовались как возможным соперником для Александра?

– Нет, я просто интересовался этим боем. Это отличный бой, но это не связано с Поветкиным.

– Повторить бой Поветкин – Кличко сейчас неинтересно?

– Нам нужны бои, которые нас приближают к титулу чемпиона мира, а бой с Кличко нас к этому титулу никак не приближает.

– Кличко и Джошуа ведут красочные инстаграмы, хорошо говорят на пресс-конференциях и получают по 11 миллионов за бой. Деонтей Уайлдер громко кричит, что-то пишет в твиттер и зарабатывает больше миллиона долларов за бой. Вам важно, чтобы Александр Поветкин становился более медийным боксером?

– Саша и медийность – это понятия, находящиеся в разных плоскостях. Когда его удается разговорить, это глубокий и интересный парень, но он не любит говорить на публику. У него в этом смысле простая позиция – ринг покажет.

– Вы пробовали его переубедить?

– Я не хочу никого переубеждать. Если бы это был бизнес, это было бы важно, но поскольку это не бизнес, то для меня не принципиально, говорит он или нет. Мне важно, чтобы он приносил пояса в страну.

Братья Кличко в принципе уникальны, и их история известности – это история реально заработанных регалий и заработанного потом и кровью уважения большого количества людей. В США у боксеров трештокинг имеет давнюю традицию, вот сейчас мы видим прекрасный пример этому – то, что делают Мейвезер с Конором, это как ходячий цирк, который они везде возят, и собирают внимание публики, что заработать много денег. Это не имеет никакого отношения к спорту. Это бизнес, они имеют право этим заниматься. Но у нас не театр, в котором мы зарабатываем деньги. Мы хотим, чтобы спортсмены привозили пояса, подавали пример для молодых людей. Мне самому хочется, чтобы ориентирами для молодых людей являлись большие и серьезные дяди, которые спокойно и уважительно говорят в том числе и о своем сопернике. Для меня это признак силы.