Спустя четыре года после расстрела «небесной сотни» убийц никто не судит

Вместо этого идет процесс над пострадавшими «беркутовцами»

(function(w,doc) {
if (!w.__utlWdgt ) {
w.__utlWdgt = true;
var d = doc, s = d.createElement(‘script’), g = ‘getElementsByTagName’;
s.type = ‘text/javascript’; s.charset=’UTF-8′; s.async = true;
s.src = (‘https:’ == w.location.protocol ? ‘https’ : ‘http’) + ‘://w.uptolike.com/widgets/v1/uptolike.js’;
var h=d[g](‘body’)[0];
h.appendChild(s);
}})(window,document);

Четыре года назад 20 февраля 2014 года в центре Киева «неизвестные снайперы» расстреляли несколько десятков человек. Вину за массовое убийство возложили на действующего президента Виктора Януковича. На следующий день он подписал соглашение о досрочных выборах, а затем под давлением Майдана был вынужден бежать из столицы. Власть в стране захватили лидеры протеста. В расстрелах активистов на Майдане обвинили сотрудников спецподразделения «Беркут». Однако недавно появились важные свидетели из Грузии, чьи показания позволяют по-новому взглянуть на события четырехлетней давности.

20 февраля 2014 года я была в Киеве. Начала событий не застала: как и многие, я была обманута объявленным с вечера перемирием и появилась на Майдане только в начале девятого утра, когда людей уже отстреливали вовсю. Мне рассказали, что «Беркут» открыл огонь из автоматов у Октябрьского дворца. Чуть позже я увидела около десяти тел активистов, лежащих на земле возле Главпочтамта. В это время основную часть погибших и раненых сносили с Институтской улицы в гостиницу «Украина», в фойе которой был развернут госпиталь и которая была под контролем протестующих. Все входы в гостиницу тщательно охранялись самообороной Майдана, она была в кольце баррикад и фактически блокирована. Я смогла попасть внутрь только 22 февраля, после придирчивой проверки документов. Когда я была в гостинице, ее как раз обыскивали майдановцы в поисках снайперов: этаж за этажом, номер за номером. Никого, конечно, не нашли, но примечательно, что уже в это время пошли слухи, что снайперы стреляли из «Украины». На эту же мысль наводило и расположение тел на Институтской улице.

Я лично видела вооруженных сторонников Майдана 21 февраля на площади рядом с Михайловским собором. Группу из вооруженных гражданских и вооруженных милиционеров привез с Западной Украины нынешний генпрокурор Юрий Луценко. Я сфотографировала этих людей, и гражданские подтвердили мне на диктофон, что вооружены охотничьим оружием. Луценко также заявил мне в интервью, что милиционеры приехали со штатным оружием, а гражданские — со своим личным, на которое у них есть разрешения. Это была только одна группа, пообщаться с которой удалось мне лично. То, что оружие на Майдане было, зафиксировано также многочисленными фото- и видеоматериалами.

Поэтому сомнения в официальной версии появились в первые же дни после трагедии. Сначала предполагали, что это могли быть «профи» из стран НАТО. Но уже в апреле 2014 года генерал грузинской армии, бывший командир батальона «Пантера» Тристан Цителашвили сделал сенсационное признание: ему известны личности четырех снайперов, принимавших участие в расстреле людей на Майдане. «Эти люди — бывшие сотрудники контролируемой Саакашвили силовой структуры, — рассказал тогда генерал. — Прежняя власть тренировала их именно для таких дел».

После этого след «грузинских снайперов» надолго теряется. И только через три с половиной года итальянский журналист Джан Микалессин находит двоих из них в столице Македонии Скопье. Коба Нергадзе, Залоги Кварацхелия и их товарищ Александр Ревазишвили, чье местонахождение журналист решил не раскрывать, становятся героями документального фильма «Украина. Скрытые истины», в ноябре прошлого года показанного по итальянскому 5-му каналу. Это была настоящая бомба: грузины рассказали, как были завербованы в Тбилиси людьми из ближайшего окружения Саакашвили. Их направили в Киев, на Майдан, пообещав в качестве гонорара за «командировку» по 6 тысяч долларов. Первоначально им сказали, что они будут охранять митингующих от «Беркута». Однако по мере развития событий задачи менялись. 20 февраля им, как и другим наемникам, среди которых были люди разных национальностей, выдали оружие и боеприпасы и приказали стрелять одновременно по сотрудникам «Беркута» и по протестующим. Они утверждают, что приказ не выполнили, но видели, как стреляют другие.

В Киеве сейчас проходит судебный процесс над пятерыми бывшими «беркутовцами»: Павлом Аброськиным, Сергеем Зинченко, Александром Маринченко, Сергеем Тамтурой и Олегом Янишевским. По версии прокуратуры, они виновны в убийстве 48 человек. Адвокат Александр Горошинский на этом процессе защищает интересы Павла Аброськина и Александра Маринченко. В декабре 2017 года он встретился с «грузинскими снайперами» и провел их опрос. Коба Нергадзе и Александр Ревазишвили официально заявили о своей готовности дать по видеосвязи свидетельские показания в Святошинском суде Киева, где слушается «дело экс-беркутовцев».

Александр Горошинский согласился ответить на вопросы «МК».

— В какой стадии находится процесс по делу бывших сотрудников «Беркута»?

— Сейчас мы допрашиваем потерпевших и изучаем материалы по каждому из них. У нас по делу проходит более 150 потерпевших: это и родственники погибших, и активисты, которые были ранены в тот день на Майдане. Каждого нужно вызвать, допросить.

— Вы провели опрос новых свидетелей — участников событий, приехавших на Майдан из Грузии. Как вы вообще о них узнали?

— Сначала из итальянского фильма. После выхода фильма на телеканале News One выступил украинский политик Вадим Рабинович. Он заявил, что информацией о расстрелах на Майдане обладает грузинский генерал Тристан Цителашвили. Я обратился к Рабиновичу с соответствующим запросом. Он мне не ответил. Я обратился к итальянскому журналисту. Он мне также не ответил. Мы с моим коллегой начали работать над тем, чтобы получить доступ к этой информации, и нам это удалось.

— В итальянском фильме фигурировали три человека. Вы со всеми тремя поговорили?

— Мы разговаривали с двумя свидетелями — Кобой Нергадзе и Александром Ревазишвили, а также с генералом Цителашвили. Мы допрашивали свидетелей вдвоем с моим коллегой адвокатом Стефаном Решко. Это было в конце 2017 года. Мы встречались дважды.

— Вы записывали беседу на видео?

— Мы вели беседу под протокол, а какие-то моменты были сняты на видео, чтобы не было потом разговоров о какой-то подделке. Мы зафиксировали факт того, что свидетели есть, что они готовы давать показания в суде в режиме видеоконференции, что они сами ставят свои подписи на протоколах. Мне этого было достаточно, чтобы обратиться с ходатайством в суд. А дальше процедура идет сама по себе, я в этом никак не участвую.

— Как отреагировал суд?

— Суд удовлетворил наше ходатайство и сделал обращение в порядке международной правовой помощи в ту страну, где они находятся, чтобы их допросить. Сейчас этот запрос находится на этапе исполнения в министерстве юстиции Украины. Он находится на обработке, ждем, пока его отправят.

— После этого они смогут дать показания в суде?

— Да.

— В чем суть их показаний?

— Если кратко, они сообщили о том, что 20 февраля 2014 года они были на Майдане. Один из них был в Консерватории, второй в гостинице «Украина». Они были свидетелями того, как граждане Грузии, Прибалтики и Украины вели огонь из нарезного оружия как в сторону силовиков, так и в сторону митингующих. Более детально я комментировать их показания не хотел бы, так как они еще не выступили в суде.

— В первую очередь вызывает сомнение тот факт, что люди, принимавшие участие в таком деле, по доброй воле в этом признаются, выступают без масок, называют свои имена.

— Они утверждают, что сами не стреляли, а просто были очевидцами происходящего. Они об этом готовы рассказать в суде под присягой.

— Почему же они так долго молчали, а заговорили только сейчас?

— Потому что начали исчезать при загадочных обстоятельствах их товарищи по этой командировке. Таким образом они решили обеспечить себе безопасность.

— Они назвали имена тех людей, которые исчезли?

— Да, конечно.

— Вы связываете недавнюю депортацию Саакашвили с этим делом?

— Напрямую связываю. У нас есть основания подозревать, что его депортация связана с этим вопросом. Потому что 13 февраля в нашем судебном заседании планировался допрос Саакашвили. И его депортировали в Польшу как раз накануне. Я предполагаю, что в суде публично под присягой он мог сообщить что-то такое, что дискредитирует нынешних руководителей государства.

— Но по заявлению украинской прокуратуры он не подтвердил версию «грузинских снайперов».

— Во-первых, о том, что он говорил, мы знаем только со слов самой прокуратуры. Во-вторых, прокуратура — это не самое лучшее место для того, чтобы рассказывать о фактах, компрометирующих руководство страны. А публично, под присягой, под запись и протокол — другое дело. Думаю, что он мог сообщить какую-то информацию.

— Установили ли вы их личности, проводили ли вы проверку правдивости того, что они говорят о себе?

— Их личности установлены, в целом все соответствует тому, что они говорят о себе. Есть доказательства того, что они действительно находились на территории Украины в указанные сроки. Сомнений в том, что они были в Киеве в тот период времени и принимали участие в событиях, у нас нет.

— По их словам, Нергадзе был сотрудником силовой структуры Саакашвили, а Ревазишвили — членом НПО сторонников Саакашвили «Свободная зона». Получили ли вы подтверждения тому, что они говорят правду и действительно имели отношение к этим структурам?

— Да, они имели отношение к этим структурам.

— Испытываете ли вы какое-то давление в связи с вашим участием в процессе?

— Да. Мы живем в очень сложной ситуации. Дело политически мотивировано со всеми вытекающими. Угрозы, прослушка — это та реальность, в которой мы находимся. Есть давление со стороны СМИ, есть прямые угрозы. Неоднократно на нас оказывалось силовое воздействие прямо в судебном заседании. Были факты давления на моих коллег со стороны Генеральной прокуратуры.

— Какие вы могли бы привести доводы в пользу невиновности ваших подзащитных?

— Нами стопроцентно доказано, что утром 20 февраля по сотрудникам милиции массово применялось огнестрельное оружие. С 5.30 до 9 утра погибло трое сотрудников милиции, 39 получили огнестрельные ранения. У нас есть масса фото- и видеоматериалов, доказывающих, что по сотрудникам милиции велся огонь. У нас есть доказательства, что в гостинице «Украина» и в Консерватории, а также в гостинице «Днепр» находились стрелки, которые вели огонь как по митингующим, так и по силовикам. Многие майдановцы были ранены дробью, охотничьими пулями, что доказывает, что в них стреляли сами же активисты. Многие потерпевшие получили ранения из короткоствольного оружия, пистолетов, которые также активно использовали майдановцы. Кроме того, стороной обвинения на сегодняшний день не представлено доказательств того, что именно наши подзащитные применяли оружие по активистам. Все это в совокупности говорит о том, что наших подзащитных просто пытаются назначить виновными.

Официальные показания грузины дадут в суде, но вот вкратце суть того, что они уже успели рассказать. Они оба входили в команду Саакашвили. Коба Нергадзе — кадровый военный, сотрудник службы безопасности министерства обороны Грузии, которую во времена Саакашвили называли «зондеркомандой». В ее функции входило проведение силовых акций против оппозиции. Ревазишвили тоже служил в армии, где получил специальность снайпера, а потом стал активистом НПО «Свободная зона». На Украину оба «завербовались» с подачи Мамуки Мамулашвили, потом ставшего командиром т.н. Грузинского легиона. 20 февраля Ревазишвили находился в здании Консерватории, Нергадзе — в гостинице «Украина». Грузины утверждают, что оружие «снайперам» выдавал нынешний депутат Верховной рады Сергей Пашинский, инструктаж проводили Мамулашвили и бывший американский военнослужащий Кристофер Брайан. 20 февраля Пашинский якобы лично стрелял из автомата. Сотник Майдана Владимир Парасюк, впоследствии ставший народным депутатом Украины, стрелял по людям из карабина «Сайга».

Эти показания граждан Грузии нуждаются в тщательной проверке, но они хорошо согласуются с уже известными фактами. В частности, Андрей Шевченко, депутат Верховной рады и участник Майдана, в интервью ВВС рассказал, что в 7 утра ему позвонил командир днепропетровского «Беркута» Андрей Ткаченко. Беркутовец сообщил, что по его бойцам кто-то стреляет из здания Консерватории, и уже есть 11 раненых. Появились также воспоминания некоего львовянина Ивана Бубенчика, который утверждает, что лично стрелял по милиционерам из Консерватории. Совпадают эти факты и с данными канадского профессора Ивана Качановского, который провел сове расследование тех событий и пришел к выводу, что соглашение о прекращении огня было нарушено именно протестующими в 6 утра 20 февраля.