Мир волонтера. После войны

Рядовые луганские предприниматели и учителя, домохозяйки и бухгалтеры, фрилансеры, студенты, даже госслужащие все чаще становятся волонтерами. Знакомясь через паблики в соцсетях, горожане ухаживают за брошенными питомцами, возвращают пережившим войну ребятам детство и помогают многодетным мамам. Как правило, волонтеры не любят говорить о властях, их не интересуют бюджетные гранты. Вместо государства они делают его работу – помогают тем, кто рядом. О таких людях, работающих в Луганске, — в репортаже корреспондента «Газеты.Ru».

Журналист «Газеты.Ru» пообщался с представителями нескольких волонтерских групп, после войны начавших работать на территории самопровозглашенной Луганской республики.

Тортовая психотерапия

Кондитерская «Bisquit room» расположена под крышей административного здания на окраине Луганска – квартале Гаевого. На каждой ступеньке ведущей к ней лестницы наклейка — «минус 2 калории», «минус 4 калории» и так далее: пока поднимаешься «зарабатываешь» на небольшой кусочек торта. В цехе работает шесть человек, тут же расставлены ждущие заказчиков уже готовые сладости.

«При Украине работала поваром в кафе, делала торты на дому. Пока не начались бои за Луганск, не осознавала насколько это страшно, а потом привыкла – зачем уезжать, когда пережили такое? – рассказывает улыбчивая хозяйка кондитерской Наталья Камышова. – Чтобы выжить в войну, пекла пряники и продавала их на рынке.

Торты под обстрелами никому не нужны, а пряники брали — за 5-10 гривен (12 — 25 рублей – прим.авт.) можно побаловать себя, перенестись в довоенную жизнь с чаепитием».

Муж Натальи работает психологом, занимается посттравматическим синдромом у детей. После боевых действий очень многие мальчишки и девчонки оказались в тяжелом состоянии, до сих пор пугаются хлопков и любых громких звуков. У Натальи возникла идея в буквальном смысле подсластить им жизнь. Признается, что практически не зарабатывает на кондитерском цехе, оставшиеся после выплаты зарплаты и налогов деньги уходят на благотворительность. «Bisquit room» часто помогает социальным учреждениям, обеспечивая праздники чаепитием.

Очень повезло с арендой – несколько комнат снимает за 1600 рублей в месяц, до войны здесь был салон красоты. Вместо промышленного оборудования домашний миксер и печка. Да и спрос на кондитерку в послевоенном Луганске небольшой, в день покупают максимум три-четыре торта.

Цена – от 300 рублей за килограмм, в России такой же стоит в два раза дороже.

«Написала на странице в «ВКонтакте»: кому нужна помощь? Первыми на меня вышли из центра социальной реабилитации «Возрождение», там как раз готовились ко дню именинника. Бросила клич в интернете. Продукты на 100-килограммовый многоярусный торт для детей-инвалидов собирали всем Луганском – кто муку принесет, кто сахар, — вспоминает Наталья. – Доставить на место помогли байкеры. Это было начало декабря, шел дождь со снегом, а торт покрыт сахарной пастой – если попадет под осадки, сразу «потечет». Когда подъехали к кукольному театру, где проходил праздник, неожиданно выглянуло солнце, и мы спокойно занесли торт внутрь.

Затем были акции ко дню святителя Николая Чудотворца, на Новый год, иногда продают популярные торты «Киевский» и «Прагу» по себестоимости, чтобы оказавшиеся в непростой социальной ситуации горожане могли себя порадовать. Ко Дню онкобольного ребенка провели мастер-класс в самой кондитерской – пациенты детского отделения научились печь сладости, а затем сами их и съели. Когда не удается подарить полновесный торт, делают пирожные.

Нескоропортящиеся ингредиенты завозят из России, яйца и молочку покупают на территории самой республики.

Кондитеры говорят, что достаточно часто заказывают торты с символикой ЛНР и макетами военной техники, как правило на дни рождения мальчишек.

«Взрослому не каждому торт помог бы, взрослый самодостаточен. Если есть проблемы, во многом он сам виноват. А дети – никогда», — откровенничает хозяйка кондитерской. В ее запасе десятки историй, как напуганные войной ребята, прятавшиеся от бомбежек по нескольку недель в подвалах, «оттаивали», видя яркие торты со слепленными из мастики любимыми героями. В населенных пунктах на прифронтовой линии даже обычным продуктам радуются, а здесь настоящее чудо. Настоящий праздничный торт в ЛНР – своего рода сладкая терапия для детей.

«Животных просто бросали на улицах»

Другой район Луганска. Крохотный проезд с покосившимися заборами. В частном дворе разместился приют «Помоги Другу». Новый дом здесь обрели около пятидесяти брошенных хозяевами кошек и собак.

«Приют никто не планировал, появился он в июне 2014 года перед началом боевых действий.

Тогда многие покидали город, а животных бросали на улице – несли к рынку прямо с «домиками», переносками, оставляли пакеты с запасом корма.

Любителям кошек и собак ничего не оставалось, кроме как подбирать их, породистые домашние питомцы на улице не могли ни сориентироваться, ни выжить», — объясняет хозяйка приюта Галина.

Брошенных животных разместила в стареньком саманном доме, который все собиралась снести, да никак руки не доходили. Из осажденного города не выехала из-за парализованного после аварии сына. Даже в подвал с ним при бомбежках не могли спуститься.

«Выручала собака. Как завоет сирена, она бежит в одну комнату, мы за ней. На ее чутье полагались», — добавляет женщина.

На рынке, к которому подбрасывали питомцев, разбомбило промышленные холодильники, люди разбирали замороженную рыбу и кур. Остались запасы и для кошек. До начала боевых действий Галина успела закупить «по украинским ценам» несколько мешков с крупой, на все лето 2014 года корма хватило.

«Это еще нормально, когда на улицу животных выставляли. Сколько историй – хозяева думают, что уезжают на неделю, закрывают в квартире питомцев, а сами целый сезон не возвращаются.

В одной такой квартире на первом этаже окна были открыты на режим проветривания, добрые люди просунули туда обрезанную пластиковую бутылку, так три месяца кормили и поили котенка, — делится собеседница.

Главная помощница хозяйки приюта – высокая брюнетка Анна, работающая переводчицей с английского. Она отвечает за транспортировку животных и социальные сети, через которые о «Помоги Другу» узнают волонтеры из других регионов.

Очень просят не указывать адрес в Луганске, боятся, что начнут подбрасывать кошек и собак.

«Наша цель — приютить их всех и закрыть приют. Бывает, особенно если питомец породистый, за день пристраиваем. Но есть и старожилы. Со времен войны Вася и Мышка живут – попали к нам котятами, во время боевых действий пристроить их не смогли, а когда люди стали возвращаться – они уже больше», — Аня показывает на взгромоздившегося на двери рыжего кота.

Брошенных питомцев охотно разбирают возвращающиеся луганчане. О «Помоги Другу» узнают из соцсетей. Содержать остальных помогают пожертвования волонтеров из России и Украины, с местной ветеринарной клиникой договорились оплачивать стерилизацию и операции в рассрочку. Стерилизовать кошку стоит 600 рублей, собаку – 100 рублей на кг веса – то есть 2-3 тысячи.

На вопрос – зачем помогать животным, когда рядом в той же еде и медикаментах нуждаются люди? – Аня отмахивается: каждый день такое слышит.

«Сразу все вспоминают о детях, о стариках, а о животных точно мало кто думает. Но те, кто кричит – зачем кормить кошек, лучше помогайте старикам и детям! – как правило, не помогают ни тем, ни другим, — подытожила девушка.

Маленькое дело – мамам помогать

За столиком кафе – несколько женщин, охотно делящихся опытом волонтерской работы. Они разные – молодые и уже в возрасте, воспитавшая шестерых детей и только ставшая мамой. Это актив ЛНР фонда «Помощь луганским мамам», в базе которого около тысячи нуждающихся в поддержке семей.

«Самый сложный вопрос – детское питание и гигиена. За два года они подорожали в несколько раз, сегодня многим не по карману. Раньше пачка смеси для малыша стоила 25 гривен (порядка 65 рублей – прим.авт.), сегодня – больше 100 рублей. Упаковка дешевых памперсов стоила 200 гривен (чуть более 500 рублей – прим.авт.), сейчас они же стоят 1200 рублей.

Вот и возвращаются мамочки к пеленкам и перетертым крупам в качестве прикорма, — делится одна из собеседниц.

Около года назад самопровозглашенная республика полностью перешла на рубли, вместе с этим подскочили и так выросшие по сравнению с довоенными цены.

Одна из активисток рассказывает, как стала бабушкой в самые тяжелые для Луганска дни, когда город круглосуточно «утюжили» артиллерия и самолеты. Дочку отвезли в роддом, на следующий день звонит – забери меня, обстрелы идут, я с новорожденным под стенкой стою. В многоквартирных домах не было света и воды, еду раздавали военные.

«Не было денег никуда уезжать. Младших детей отвезли в Красный Луч, там без «прилетов» (попаданий снарядов – прим.авт.), как по Луганску, обходилось, со старшей дочкой и внуком остались дома», — добавляет молодая бабушка – сама мать шестерых детей.

Женщины объединились уже после боев, осенью 2014 года.

Нашли друг друга через социальные сети, первая встреча прошла в кинотеатре «Русь». Там мамы договорились, как будут помогать друг другу.

Одна, сидевшая со своим грудным ребенком, может присмотреть и за другими детьми, вторая взяла на себя общение с волонтерами и контроль за гуманитарной помощью, третья ведет список нуждающихся, четвертая принимает детские вещи, из которых малыш уже вырос. О группе «Помощь луганским мамам» узнали в прифронтовых поселениях, куда гуманитарка вообще не доходила: местный глава передал актуальные списки нуждающихся семей, волонтеры доставили туда присланные из России продукты и средства гигиены.

В самопровозглашенной республике, только ищущей пути пополнения казны, уже оказывается помощь матерям – женщины говорят об этом не без гордости. При рождении ребенка мама получает 10200 рублей, до трех лет ежемесячная выплата составляет 1700 рублей, по 1000 рублей сверху получают матери-одиночки и столько же на каждого ребенка многодетные семьи.

С учетом того, что зарплата многих работающих в ЛНР не превышает 5000 рублей, деньги вполне сносные.

Большим семьям также положена гуманитарная помощь – раз в месяц по 2 кило сахара, муки и макарон, килограмм манки и риса, литровая бутылка сгущенки, столько же подсолнечного масла, четыре сардины и четыре банки тушенки.

«Мы не привыкли просить. Проще пойти и заработать. Но когда маленький ребенок, это сделать сложнее. Поэтому многие, переступая через себя, и обращаются за помощью», — объясняют активисты фонда. Уточняют, что не состоят в партиях и движениях и находятся вне политики.

«Наше дело маленькое – мамам помогать», — улыбаются на прощание.

Волонтеры «черные» и светлые

Общественная организация «Рассвет» — одна из немногих не созданных властями ЛНР структур, официально занимающихся гуманитарной помощью. Ее руководитель Анна Теплянская признается, что ничего сложного в этом нет, главное вовремя сдавать отчеты в Центр управления восстановлением – структуру, созданную при правительстве республики.

«Во время боев зятья воевали, я бегала откапывала людей. Как откапывала? Пришел «прилет», дом завалило, а люди внутри остались. Бывало, что за ночь в периметре пары кварталов от моего дома восемь попаданий было.

Кого живым вытащишь, стоят как чумные – в рот таблетку транквилизатора вкладывала, чтобы могли рассосать и в себя приятий»,

— описывает события лета 2014 года. Вспоминает, как полуфабрикаты из разгромленных складов ополченцы привозили прямо на перекресток и раздавали всем пока продукты не разморозились.

Волонтерством Анна Теплянская занялась, столкнувшись с проблемами общества слепых. В здании этого общества, выпускавшего лампочки и розетки, ее муж арендовал цех. Когда к власти в Луганске пришло ополчение, руководство предприятия уехало на украинскую сторону, прихватив с собой все мало-мальски ценное. Слепых, естественно, оставили.

«Понимала, что могу скоординировать помощь. Например, были комнаты, в которых организовала работу психологов. Нашла самих психологов, собрали для них кабинеты, привозили их для приема тех, кому нужна помощь. Потом нашла курсы, на которых готовят парикмахеров. Предложила для практики бесплатно стричь инвалидов, оборудовала для них место – заработало, — перечисляет руководитель «Рассвета». –

%Когда стали эвакуировать людей из поселков на линии фронта, власти дали им места в общежитиях. Но у многих ни вещей, ни даже постельного не было.

Увидели на складе пододеяльники. Девочки-швеи в виде практике распороли их, из одной половины сделали простынь, из другой две наволочки.

На встречу Анна пришла с Александром Борисовым (позывной «Снайпер»), занимающимся поставкой гуманитарной помощи на Донбасс. Пока беседуем, он что-то пишет в смартфоне.

«Отчеты по картошке выкладываю», — объясняет мужчина. Недавно им пожертвовали несколько тонн картошки, которую развезли по детским домам и интернатам ЛНР. Уточняют, что среди собирающих гуманитарные грузы и пожертвования для Луганска и Донецка в интернете половина – мошенники.

«Многие волонтеры заворовались. Для кого-то поставки гуманитарки стали бизнесом.

Через помощь Донбассу даже обналичивание денег идет – перечисляют груз или средства в некий фонд, тот берет «откат» и возвращает средства. Это началось после активных боевых действий, когда некоторые поняли, как на этом можно заработать, — откровенен Александр Борисов.

При этом собеседники соглашаются, что обычные волонтеры порой могут сделать куда больше, чем государство. Так, «белыми КамАЗами» (официальная помощь в виде гуманитарных конвоев от МЧС России – прим.авт.) в Луганск и Донецк доставлены около 60 тысяч тонн, а волонтеры смогли завести 87 тысяч тонн гуманитарной помощи.

«По одному объявлению в интернете сложно понять – мошенник этот человек или реально доставляет грузы. Разобраться помогут вопросы. Например, кому он везет помощь: сейчас большинство грузов поступают адресно или в конкретное социальное учреждение, или конкретной семье.

Спросите – какой процент он берет за пересечение границы. Если называет сумму, неважно какую, это уже «черный» волонтер, — продолжает «Снайпер».

– Фотоотчетам доверия сегодня немного, один и тот же груз можно в разных ракурсах и на разном фоне сколько угодно снять».

Представители «Рассвета» рекомендуют желающим внести лепту в помощь Луганску обращаться в официальный Центр управления восстановлением, где подскажут адреса официально работающих в самопровозглашенных республиках общественных организаций.