Мэров предложили сажать на 15 суток за нарушения прав сирот

Ректор Московского физико-технического института (МФТИ) Николай Кудрявцев рассказал корреспонденту «Известий» Марии Недюк, почему студенты-физики будут учиться в «школах», как удалось остановить «утечку мозгов» из России и по какой причине инновации и стартапы в стране находятся в зачаточном состоянии. — Что за школы появились в Физтехе и для чего они нужны? — Впервые идея создания физтех-школ возникла прошлой весной, когда нам нужно было подготовить новую программу развития университета и предоставить ее на Международный совет. В него входят ректоры и президенты вузов из первой мировой двадцатки. По примеру ведущих мировых университетов нам необходимо было создать новые «стратегические академические единицы» (САИ), которые мы и назвали школами. Для чего это нужно? Сейчас исследования становятся междисциплинарными, для их успешного проведения нужна большая интеграция между факультетами, обмен знаниями и опытом. Второй момент — с помощью новых структур идет совершенствование управления университетом. У нас этот процесс вертикальный — основные полномочия у единого центра, ректората. На Западе гораздо больше власти передано структурным подразделениям. Если российские университеты хотят попадать в ведущие мировые рейтинги, необходимо учитывать этот тренд. — Школы — это замена традиционным факультетам и кафедрам? — Нет, кафедра по-прежнему остается основной ячейкой образовательного процесса, факультеты также сохраняются. Сейчас у нас их одиннадцать. Школы сформированы на базе этих факультетов (для каждой из шести школ объединились по два факультета соответственно, за исключением школы радиотехники и компьютерных технологий, созданной на базе одноименного факультета). С точки зрения студента, физтех-школа — это некий «заборчик» вокруг его научных интересов. Мы стремимся к тому, чтобы будущий ученый мог реализовывать индивидуальную траекторию развития. В результате реорганизации у молодого человека появляется больше возможностей — перед ним открыто множество базовых кафедр и направлений подготовки. Чего в рамках одного факультета не было. Кроме того, мы должны думать о финансовой стороне. У нас очень индивидуализированное обучение, что затратно. А зарплаты преподавателей невысокие — они рассчитываются исходя из количества студентов, а не качества их образования. Поэтому если речь идет о потоковых лекциях по специальности, то лучше объединить группы, привлечь более знакового преподавателя и больше ему заплатить. Эту задачу мы и решаем в рамках школ. Объединив факультеты, мы улучшаем преподавательский состав и исключаем дублирование лекционных курсов. На разных кафедрах есть очень близкие предметы, так почему бы их не объединить? — Появятся ли в физтех-школах возможности для научной деятельности? — Да. У нас появились научные лаборатории, чего раньше не было, и мы приписали их к школам. Закупили новое научное оборудование, в том числе для междисциплинарных исследований. Раньше всего 5% студентов делали свои дипломы в Физтехе, остальные вели научную деятельность в сторонних организациях. Сейчас положение меняется. В науке должны быть созданы такие условия, чтобы в университеты пришли энергичные молодые люди с новыми идеями и горящими глазами. А просто так они не придут — им нужны лаборатории, оборудование, материалы. Сегодня мы работаем над этим. Студент Физтеха за время обучения без малого три года проводит в лабораториях. Мы увеличили научные площади в десять раз. Сейчас в Долгопрудном строятся два новых исследовательских корпуса, которые будут полностью отданы под научную деятельность. — Чтобы ученый был успешен, он обязательно должен публиковаться за рубежом. Это повышает его место в международных рейтингах. А дают ли им что-то публикации в отечественных научных изданиях? — В первую очередь нужно, чтобы публикации в наших изданиях попадали в международные рейтинги. Сейчас большинство отечественных журналов переводятся на английский, что существенно облегчает эту задачу. Российские ученые активно интегрируются в международное поле. Наука не может быть чем-то изолированным. У российских ученых очень хорошие показатели по цитируемости, есть много молодых лабораторий, у которых этот показатель обязательно вырастет со временем, — мы прыгаем через десятки ступенек. И наши западные коллеги только удивляются этому. Я сам не раз слышал, как они говорят: «Дашь волю этим русским, они весь мир перевернут». — Как сейчас обстоят дела с проблемой, которая долгие годы была очень болезненной для отечественной науки, — «утечкой мозгов»? — Это болезненный вопрос не только для России. Проблема существует во всем мире, за исключением, наверное, США, куда умы притекают. Когда я начинал как ректор, в конце 1990-х, ситуация была очень сложной — порядка 30% ребят уезжали за рубеж. Мы начали задумываться — что не так? Оказалось, что есть три основные причины. Самая главная — отсутствие оборудования. Вот вы подготовили молодого ученого. Он выходит с массой идей, а возможности реализовать их нет. В результате он теряет квалификацию, а иногда и дальнейшую мотивацию. Вторая проблема — жилье, потому что все хотят заводить семьи, чтобы дети были устроены в садик, а с этим были большие проблемы. Ну и на третьем месте — зарплата. Это при том, что ученые — люди весьма скромные в своих потребностях. Постепенно мы стали решать все эти вопросы. Оборудование вообще стали закупать только для того, чтобы остановить процесс утечки кадров. Теперь нам есть где поселить ученых, зарплата стала более-менее приличной. В результате уезжать стало гораздо меньше людей. Сейчас в течение трех лет после окончания уезжают 5–7% выпускников Физтеха. При этом многие потом возвращаются назад. Плюс пошел обратный процесс — к нам стали приезжать иностранные научные сотрудники. — Как в МФТИ обстоят дела с инновациями и стартапами? — У нас есть концепция развития «Университет 3.0», учитывающая, помимо развития науки и образования в одном кластере, инновации как необходимую составляющую. Но пока мы к этому серьезно не приступили. Развивать инновации значительно сложнее, чем заниматься просто наукой, — во всем мире это идет с большим трудом. Как этот процесс должен происходить в идеале? Есть крупные компании. Они как-то поддерживают мелкие стартапы, просто дают на это деньги и даже не особенно смотрят, что там происходит. Вдруг какой-то из этих стартапов начинает развиваться, появляется некий продукт. Образуется небольшая компания, которая делает что-то, что представляет общественный интерес, это афишируется, и стартап покупает более крупная компания. В результате большая компания получает колоссальный профит, поскольку самая рискованная часть в самом начале была сделана другими за небольшие деньги. На Западе очень высокая степень конкуренции в промышленности, все охотятся за светлыми головами. У нас же уровень конкуренции значительно меньше, что осложняет задачу. Но сейчас и наши компании потихоньку начинают смотреть в сторону науки. Сейчас инновации у нас скорее на зачаточном уровне, но их развитие — всего лишь вопрос времени. В Совете по правам человека при президенте (СПЧ) решили бороться с массовыми отказами детям-сиротам в жилье, которое им положено по закону. В феврале состоится рабочее совещанием с участием представителей Генпрокуратуры, Следственного комитета, Минобразования, Минэкономразвития и столичных чиновников. Как сообщил «Известиям» член СПЧ Евгений Бобров, Совет будет рекомендовать правоохранительным структурам привлекать чиновников вплоть до мэров городов к административной ответственности и даже сажать их под административный арест за необоснованные решения об отказе в предоставлении жилья. Только в Москве за 2014-2016 годы в судах было оспорено около 90 решений комиссии по обеспечению жильем сирот – как иногородних, так и родившихся в Москве. По мнению экспертов, случаев нарушений прав сирот на самом деле гораздо больше, просто не все жалуются. И эта тенденция характерна для всей страны. Порой ребят пытаются вернуть в квартиры, где живут их родители, лишенные родительских прав, туда, где не соблюдаются установленные законодательством нормы жилой площади, или где проживают посторонние люди, не являющиеся членами семьи. Почти во всех случаях суды встают на сторону сирот, однако чиновники далеко не всегда торопятся исполнять их постановления. – И за нарушения закона, и за неисполнение решений судов законодательство вполне позволяет сажать чиновников под административный арест, – пояснил «Известиям» Евгений Бобров. – Я считаю, что иногда есть основания привлекать их и к уголовной ответственности – порой в их действиях можно найти состав преступления. В 2002 году в столице была создана межведомственная Комиссия по решению жилищных вопросов детей-сирот, куда входят чиновники департаментов соцзащиты, имущества, образования, здравоохранения и других ведомств. Руководитель благотворительного центра «Соучастие в судьбе», бывший детский омбудсмен Алексей Головань входил в состав этой комиссии с момента ее основания и до прошлого года. Он постоянно оспаривал решения чиновников в суде. – До 2013 года такого безобразия не было, – рассказал Алексей Головань «Известиям». – В год обжаловали одно-два решения, а сейчас ежегодно обжалуют 40-50 решений. Только сегодня мне поступили два звонка от ребят, которые просят обжаловать решение комиссии. В прошлом году московская комиссия, по словам общественника, не принимала решения об отказе, а под разными предлогами переносила рассмотрение дел на 2017 год, хотя это не разрешено законом. Разве что сам сирота попросит об этом. – Плохо, что мы заставляем сирот реализовывать их конституционное право на жилище в судебном порядке. Это стало уже обычной практикой, – пояснил Алексей Головань. – Представители комиссии говорят сиротам, что если им что-то не нравится, пусть обращаются в суд. Но ведь это не так просто, это тяжелое испытание. В отношении сирот, взятых из других регионов на воспитание в столичные семьи, Москва занимает такую позицию: обеспечивать их жильем должны там, откуда они приехали. А в регионах бывает по-разному: где-то держат этих ребят в своих списках очередников, а где-то считают, что они не должны стоять у них в очереди на получение жилья. – Но если у ребенка уже здесь все социальные связи, и есть возможность себя реализовать, зачем ему возвращаться туда, откуда его привезли? Причем много лет назад, – отметил Алексей Головань. – По закону местом жительства ребенка является место жительства его законных представителей на весь период опеки и попечительства. И если по окончании попечительства он не уезжает в тот регион, откуда его взяли, его местом жительства остается Москва. Это позиция Верховного суда, которая основана на нормах гражданского и семейного законодательства. Член Координационного совета по реализации Нацстратегии действий в интересах детей на 2012–2017 годы при президенте, член Общественной палаты РФ Юлия Зимова отметила, что законом не установлен срок, который ребенок должен прожить на территории региона, чтобы именно в нем получить квартиру. – Поэтому каждый случай разбирается отдельно. Как правило, в судебном порядке, – сказала Юлия Зимова «Известиям». – Если ребенка родители перевезли столицу в восемь лет, и к моменту достижения совершеннолетия он прожил в ней большую часть жизни, то скорее всего, ему дадут квартиру. А если ребенка перевезли в 16 лет, то Москва будет бороться за то, чтобы жилье предоставляли в том регионе, откуда он прибыл. Хотя ребенок не виноват в том, что его перевезли, и он не должен участвовать в судебных тяжбах. Единственно верного ответа нет, поэтому такие дела отдаются на усмотрение судов. По ее мнению, привлекать к ответственности чиновников в случае нарушений должны Счетная палата и прокуратура. Читайте также: В Рязани прокуратура отстояла право сироты на получение жилья Лишь 8% калининградских сирот получили положенное по закону жилье В Брянской области чиновники забыли выделить квартиру для сироты Президент России Владимир Путин провел заседание Совета по развитию гражданского общества и правам человека