«Самый массовый снобизм у тех, кто живет в Москве 5–10 лет»

После интервью с несколькими жителями Патриарших прудов разгорелся нешуточный скандал. Москвичи разделились на тех, кто возмущается отдыхающими под их окнами приезжими из других районов, и тех, кто готов выйти на улицы с лозунгом «Je suis sarancha». «Газета.Ru» поговорила с преподавателем Высшей школы урбанистики имени Высоковского социологом Петром Ивановым о том, какие районы можно считать самыми агрессивными, как с этим связаны цены на квартиры и как с проблемой шумных толп справляются европейцы.

— Интервью с жителями Патриарших прудов вызвало огромный резонанс в соцсетях. Пользователей возмутило, что их называют «бирюлевской саранчой» и людьми более низкого уровня. Были ли у нас подобные масштабные скандалы раньше?

— Если говорить про медиасреду, то такие скандалы были, но высокого порядка. Речь шла о супербогатых людях времен формирования олигархического класса. Но скандалы были в виде редких всплесков, поскольку большинство воспринимали это как закрытый мир высшего класса, и бог с ним. Все же

шанс встретить олигарха на улице и испытать к нему классовую ненависть достаточно невелик,

в то время как с Патриаршими немного другая ситуация.

— Как вы считаете, почему такой накал наблюдается сейчас?

— По многим причинам. Одна из причин в том, что у нас постепенно начинает формироваться классовое общество в той модели, в которой оно существует при неолиберальном капитализме. То есть общество, основанное на имущественном расслоении. Как это наблюдается, например, в Америке.

В России должен был пройти определенный период, пока у нас смогут сформироваться имущественные классы. В 1995 году было интересное исследование Москвы. Социологи изучали расселение в городе исходя из двух признаков: образование и доход жителей. Однако выяснилось, что ограничиться лишь этими признаками невозможно, поэтому было решено добавить еще два критерия: бизнесмены и бездомные. Но несмотря на, казалось бы, широкий перечень инструментов, описать удалось лишь 50% населения Москвы, остальная половина жителей не подходила ни под одну из представленных категорий, и определяющие их признаки были совершенно непонятными. Теперь же критерии и признаки в обществе другие, поскольку в России постепенно начинается формирование имущественных классов.

— Откуда в москвичах и недавно ставших таковыми такой уровень агрессии?

— Это не вопрос уровня агрессии. Система управления, существующая в Москве, полностью исключает необходимые для зарождающегося классового общества демократические принципы функционирования. Общество трансформировалось, но система управления осталась советской. Нельзя находиться в процессе становления неолиберального капитализма и при этом использовать систему управления, построенную на распределении государственной ренты.

— Своего рода вражда между районами существовала едва ли не с основания Москвы. Каковы история и природа этого явления?

— Приведу пример. Сотрудники домостроительного комбината в Очакове, получившие там жилье, считывались жителями Тропарева-Никулина как лимита, а жители Очакова, в свою очередь, воспринимали обитателей Тропарева как зажравшихся москвичей. Но

в целом эти противостояния сейчас имеют статус городских легенд и не играют никакой существенной роли.

Поэтому и ситуацию между Патриаршими и Бирюлево нельзя назвать противостоянием, это надуманная конструкция.

Разделение общества на категории «коренной москвич» и «лимитчик» — это сословная, а не классовая конструкция. То есть их статус назначается государством, и вторые имеют меньше прав, чем коренные москвичи. Из-за этого неравенства возникает напряжение.

Более того, наше исследование показывает, что 60% населения периферии Москвы из своих районов вообще никуда не выезжают, причем речь не о несовершеннолетних детях. Они не понимают, зачем им куда-то уезжать, если и у них дома все есть.

Было бы неплохо, если бы эти выдающиеся представители этого upper-middle-класса понимали, что на самом деле большая часть людей, которые шумят у них под окнами, — это продукт их же деятельности. Продукт формирования в Москве так называемого креативного класса, сверхэксплуатируемой прослойки населения с высшим образованием, нестабильной заработной платой (проектной занятостью) и отсутствием социальных гарантий. Но при этом с завышенными расходами на статусное потребление.

Я гарантирую, что большинству жителей спальных районов никакой бар на Патриарших совершенно не нужен.

А вот условный вчерашний выпускник, снимающий в ЦАО комнату в коммунальной квартире, с большим удовольствием посещает эти бары, потому как считает, что таким образом он подчеркивает свой статус жителя центра, москвича, профессионала, богемы и т.д.

— Есть стереотипные представления о разных районах: например, что на Арбате живут тихие интеллигенты, а на Таганке исторически водилась шпана. Можно ли сказать, что жители одного района более агрессивные или конфликтные, чем другие?

— В целом жители всех районов Москвы достаточно мирные люди. Представление о том, что в спальных районах живут люди из регионов, решающие вопросы силовым путем, так же неверно, как и стереотип о том, что некоторые районы столицы заселены исключительно мирной интеллигенцией. Все постсоветские люди одинаково плохо договариваются. Просто потому, что их договоренности строятся исключительно вертикально. Мы говорим не о классах, а о сословиях. О том, что государство назначает роль человека в обществе и распределяет те или иные ресурсы, льготы или возможности получения дохода. Таким людям договариваться между собой не имеет смысла.

Хочу отметить, что у представителей формирующегося upper-middle class, чью беседу мы имели удовольствие читать, есть проблема. Они осознают себя как некоторое сословие, но не как класс. Если посмотреть, как развивается этот конфликт, то едва ли не главным успехом они считают то, что им удалось дойти до мэра Москвы Сергея Собянина. Но единственная причина, по которой произошла встреча с мэром, — принадлежность ряда жителей Патриарших к сословию, которое вхоже в высшие круги. Это не успех городского активизма, а нормальный процесс, вписывающийся в текущую модель управления городом. Тут забавно то, что

с точки зрения жителей города вся ситуация классовая, а с точки зрения этих шестерых выступивших — феодальная.

— Какова природа московского снобизма?

— Самый массовый снобизм у тех, кто живет в Москве пять — десять лет. Именно эта часть населения больше всего ощущает себя «настоящими москвичами». Дальше уже идет не массовый снобизм, а снобизм высшего класса, который проявился в этой беседе.

При этом нужно понимать, что участники той дискуссии не являются представителями условной группы «жители Патриарших прудов». Они представители социальной группы «богатых и знаменитых», которые в том числе живут на Патриарших прудах. В этом районе есть много и других инициативных групп, но, вероятно, их борьба не столь заметна.

— Как лучше урегулировать такие конфликты? Во многих европейских столицах не любят туристов, но туристам улыбаются.

— Если посмотреть на пустующие кварталы в Барселоне, которые появлялись после возникновения там разного рода общественных пространств с круглосуточными барами и другими атрибутами молодежной богемной жизни, становится понятно, что конфликты также не регулируются и в Европе. Люди просто покидают место, жизнью в котором недовольны.

У нас с этим хуже. В России чудовищно географически немобильное население.

Для человека, который прожил два года в квартире, а тем более два поколения в этой квартире, съехать уже фактически нереально.

Наш человек не понимает, что может использовать свою недвижимость как актив или, например, продать ее и переехать в более комфортный район. Сразу начинается страх черных риелторов и предстоящих при переезде неудобств.

Для урегулирования конфликта демократическим способом необходима трансформация взглядов на систему управления городом. Должны появиться территориальные общественные самоуправления, которые могли бы представлять позицию жителей и быть субъектами договорных отношений с исполнительной властью и бизнесом, входящим на их территории. Также, например, в Великобритании есть такой формат business district. По сути, это такое же территориальное общественное самоуправление, только созданное из бизнесов. Предприниматели приходят на территорию и понимают, что они получают свою прибыть от совместного принятия решения о благоустройстве территории и взаимодействия с жителями. Это взаимодействие им выгодно еще и потому, что компромиссы и консенсусы обезопасят «пришлых» от недовольства людей, проживающих там.