Как приемные дети через суд пытаются открыть тайну усыновления

МОСКВА, 29 окт — РИА Новости, Анастасия Гнединская. Ольга Ледешкова родилась в Челябинске в семье заместителя директора Дворца культуры и инженера. Точнее, в этом она была уверена на протяжении многих лет. В двадцать узнала, что ее удочерили. В тридцать пять — что у нее редкое наследственное заболевание. Теперь, чтобы уточнить анамнез и развитие болезни, Ольге нужно найти биологических родителей. Но суд открывать тайну усыновления не спешит. Двадцать девятого октября состоится очередное заседание по ее делу, которое может стать прецедентным для России — еще никому из усыновленных не удалось в судебном порядке узнать данные кровных родственников.

Таких, как Ольга, пытающихся отыскать свои корни, — тысячи. Пока юридическая практика не на их стороне. Даже имея сведения о биологических родителях, найти их можно только благодаря удаче или незаконным путем.

Тайна кулона

В паспорте Ольги Ледешковой в графе «дата рождения» указано: 1 июля 1980 года. На самом деле появилась на свет она на две недели раньше — 15 июня. И назвали ее не Ольгой, а Светланой. При удочерении приемные родители поменяли девочке не только имя, но и дату рождения. Так делают многие усыновители.

До определенного момента Ольга не подозревала, что неродная. Но «звоночки» были. Например, однажды мама купила ей подвеску в виде близнецов, хотя по гороскопу девочка вроде как была Раком. «Я очень удивилась. Мама сказала, что кулонов в виде рака в магазине просто не было, а подвеска ей очень понравилась, — вспоминает она. — Сейчас я понимаю: мама помнила мою реальную дату рождения, хотела купить кулон с моим «родным» знаком зодиака».

Оля все время вглядывалась в черты своих родителей и видела, что не похожа на них. Она — зеленоглазая, у них обоих глаза карие. Однако даже когда в школе на анатомии проходили группы крови и Оля осознала, что ее с родительскими не сходится, решила, что просто плохо усвоила материал.

Лишь однажды закралось подозрение: тогда одноклассница спросила у Оли, в курсе ли она, что удочеренная. «Как оказалось, этой девочке мою семейную тайну раскрыла ее мама, а той — знакомая, которая работала в администрации города. Я, конечно, сразу передала этот диалог маме. Она пошла к той подруге. Из-за двери доносились крики. Потом мама вышла, обняла меня, сказала, чтобы я не забивала голову глупостями, что они с папой мои настоящие родители».

Но к двадцати годам, когда и у самой Ольги появился первый ребенок, «глупости» о происхождении стали ее волновать все больше. И она решила уточнить у мамы, в каком роддоме появилась на свет. Выяснив, написала туда запрос. Ответ ее озадачил: 1 июля 1980 года родов в этой больнице вообще не было.

«Я показала эту справку маме. Она очень расстроилась. Собрала вещи и уехала от нас. После мы очень долго с ней не разговаривали. Она даже к телефону не подходила. Но потом все забылось и успокоилось. Сейчас отношения с мамой очень хорошие», — делится подробностями Ледешкова.

С того дня начались ее поиски кровных родителей, которые длятся уже больше десяти лет.

Болезнь в помощь

Первым делом Ольга направила запрос в областной архив, однако там заверили, что информации нет. Затем написала в ЗАГС — ответили, что сведения об усыновлении могут раскрыть только по запросу усыновителей. Но ни мама Ольги, ни папа на тот момент в поисках помочь не соглашались. Она даже пошла на хитрость и сделала вид, что потеряла свидетельство о рождении. «Думала, вдруг они выдадут мне новое, в котором будут мои настоящие данные. Но мне просто сделали дубликат прежнего», — признается Ледешкова.

Дело сдвинулось с мертвой точки только после того, как приемный отец Ольги согласился ей помочь: как усыновитель он написал запрос в ЗАГС. «Папе выдали дубликат свидетельства об удочерении, в котором было указано, что родилась я 15 июня, что фамилия у меня была Платонова, имя — Светлана, отчество — Павловна. На этом все — ни данных кровной матери, ни отца в документе нет», — объясняет жительница Челябинска.

Обнародовать первоначальную актовую запись о рождении, где указана информация о биологических родителях, в том числе их Ф. И. О., ЗАГС может только по решению суда. Но председательствующие руководствуются 155-й статьей УК, которая предупреждает об уголовной ответственности за разглашение тайны усыновления.

Все изменилось, когда Ольга сделала генетическое исследование, показавшее, что она является носителем редкого наследственного заболевания. Теперь ей нужно во что бы то ни стало найти биологических родителей, чтобы узнать анамнез и вероятность передачи патологии детям — у Ледешковой их трое.

«Во всех судах нам отказывали. Мы с адвокатом дошли до Верховного. Там в августе этого года вынесли беспрецедентное решение — вернуть мое дело на пересмотр в суд первой инстанции. Двадцать девятого октября мою ситуацию повторно рассмотрят в Златоустовском горсуде. Если там примут во внимание справки о наследственном заболевании, которые я собрала, сотрудников ЗАГСа обяжут сообщить мне данные моей кровной матери, — разъясняет Ольга. — Дальше планирую пойти в опеку (у них есть свой архив), а затем в паспортный стол».

«Чтобы разобраться в законах, стала юристом»

Жительница Санкт-Петербурга Ольга Шестакова с восемнадцати лет знала, что она неродная дочь. Об этом ей рассказал дедушка сразу после смерти приемной матери. Но начать поиски биологических родителей она решила только семнадцать лет спустя, в 2017 году.

Как и предыдущей героине, на первом этапе ей помог приемный отец. Он на правах усыновителя написал запрос в ЗАГС с просьбой выдать дубликат документа об удочерении. Так Ольга узнала, что до двух лет носила фамилию Иванова, а отчество — Наумовна.

Но дальше — непробиваемая юридическая стена. Ольга утверждает: легальным путем узнать данные кровных родителей сейчас невозможно. Закон просто не позволяет этого сделать.

«Статья 139 Семейного кодекса требует сохранять в тайне от усыновленного ребенка данные о существовании его биологических родителей. Кроме того, существует 155-я статья УК, которая предупреждает об уголовной ответственности лиц, разгласивших тайну усыновления против воли усыновителей. Но даже если, как в моем случае, согласие есть, в законе не прописано, что ЗАГС обязан выдать такие данные. И этим активно пользуются».

Абсурд ситуации еще и в том, что «тайной» происхождение является только для тех детей, кого взяли на воспитание в семью. Детдомовским после совершеннолетия выдают все необходимые данные о кровных родителях.

Чтобы разобраться в хитросплетениях законов, Ольга пошла учиться на юридический факультет: «Теперь консультирую взрослых усыновленных, пошагово объясняю им, с чего начать поиски, куда лучше обратиться».

Вместе с настоящим отчеством и фамилией Шестакова узнала, что приемные родители сделали ее младше на пять месяцев. Сейчас свою реальную дату рождения она пытается вернуть через суд.

«Во-первых, в моем случае дату изменили незаконно: сделать это можно только в возрасте до года, а мне было уже два. Кроме того, получается, что я на полгода позже выйду на пенсию, а это, согласитесь, нарушает мои права. Да и мне в принципе кажется, что дату рождения менять нельзя. Речь даже не о нарушении прав тех, кто верит в астрологию. Просто это грозит сложной психологической дилеммой. Я появилась на свет 14 апреля, но до 35 лет день рождения праздновала в сентябре — как указано в паспорте. В 36 я впервые отметила правильную дату появления на свет. Разве это не абсурд? Как мне быть дальше? Праздновать дату, указанную в паспорте? Я не могу. Проигнорировать? Но в этот день тебя поздравляют коллеги, тебе приходят эсэмэски с акциями от магазинов».

«Помогли доброжелатели»

Найти свою биологическую мать Ольге помогли добрые люди. Каждый этап поисков петербурженка снимала на видео, ролики выкладывала в Сеть. В итоге ей с незнакомого адреса прислали подлинники документов об удочерении.

Через несколько дней она написала матери письмо. Вложила в него пять своих фотографий, оставила номер телефона. Та позвонила на следующий день, еще через неделю они встретились.

Вот что Ольга сообщила о той встрече в соцсетях:

«Мы обе приехали вовремя, обе с цветами. <…> Мы пробыли вместе десять часов и валились с ног от усталости. Мысли невозможно было собрать и выстроить логичный рассказ как мне, так и ей. Мы обе прыгали от темы к теме, сбивались, забывали, о чем начинали говорить, пересказать 36 лет, которые безвозвратно ушли, невозможно за десять часов».

Ольга познакомила родную маму с мужем, детьми, друзьями. Но общения так и не получилось. Через полтора месяца Ольга попросила кровную мать сдать тест ДНК — это бы помогло ускорить процесс изменения даты рождения: «Если бы мы доказали, что являемся матерью с дочкой и она подтверждает мою дату рождения, суд прошел бы быстрее. Однако она отказалась. Сказала: «У тебя достаточно средств, чтобы купить ту дату рождения, которая тебе понравится». После этих слов я положила трубку. Больше мы не общались».

Ольга говорит, что ни о чем не жалеет. Теперь помощь взрослым усыновленным стала ее призванием. В ближайшее время она хочет выйти с инициативой внести поправки в Семейный кодекс, которые бы разрешали судам выдавать данные о кровных родителях: «Люди должны иметь право узнать хотя бы что-то о своем происхождении. Сейчас же получается, что закон защищает права женщины, которая когда-то приняла решение отказаться от ребенка, но не права самого ребенка».