Детям грозит еще и история парламентаризма

В Москве на ВДНХ продолжает свою работу Международный салон образования, организованный Минобрнауки РФ. Главная тема — новая архитектура образования. Больше тысячи экспертов обсуждают, как и чему нужно учить в XXI веке, какие требования должны предъявляться к педагогам, как развивать инклюзию, какая «начинка» требуется современной школе, чтобы выполнять общественные запросы. «Лента.ру» поинтересовалась, о чем говорят участники и гости форума. Современное оборудование для учебных заведений было в достатке представлено в выставочном зале салона. Огромная часть стендов посвящена инклюзивному образованию: специальные противоскользящие покрытия для аудиторий, компьютерные видеоувеличители, приспособления для туалетов, электронные устройства для обучения умственно отсталых. А самое главное — мобильные подъемные устройства, которые помогут колясочнику «шагать» по лестницам вместе с коляской. «У меня 14-летний сын не ходит сам, — грустно вздыхает Ольга Воротникова из Сергиева Посада, внимательно рассматривая экспонаты. — Мы не можем учиться в обычной школе, потому что ни лифтов, ничего там нет. Даже из дома мы с трудом выходим — нет пандуса. Мобильный подъемник пригодился бы. Но нам это не по карману. Он стоит несколько сотен тысяч. Вряд ли он по силам и школе». Но разработчики настроены оптимистично. При этом основные надежды в плане технического оснащения возлагают именно на родителей. Дескать, увидят, что уже имеется в других школах, и начнут «пилить» свои учебные заведения, заставлять их шагать в ногу с прогрессом. Общественники уже продвигают свои инициативы. Представители некоммерческих организаций обратились к министру образования Дмитрию Ливанову с просьбой оказать содействие фондам, помогающим детям с ограниченными возможностями. В законе «Об образовании» нет положений, учитывающих работу специалистов по социальной реабилитации инвалидов. В госучреждениях этим практически не занимаются. А на общественников часто не обращают внимания. Директор хабаровской организации инвалидов «Реальная помощь» Наталья Евтеева попросила министра Ливанова проявить «политическую волю», чтобы поспособствовать развитию некоммерческого социального сектора: «Я не говорю, что кто-то желает зла нашим детям. Просто у тех, кто принимает решения, не доходят руки», — жалуется Евтеева. Кроме внедрения инклюзии, есть и другие глобальные проблемы. По словам научного руководителя Института образования Высшей школы экономики Исака Фрумина, школы и вузы сегодня перестают действовать как социальные лифты. Куда больше возможностей «выбиться в люди» у ребят из социально благополучных семей. До сих пор шансом научиться чему-то дополнительно для «бедняков» были кружки и различные спортивные секции. Но в последнее время сектор дополнительного образования также разделяется на платный «элитный» и «народный» — для всех остальных. Соответственно, именно в первом сосредоточены основные технические ресурсы и лучшие педагоги. «Посмотрите состав российской детской команды по горным лыжам, — говорит Фрумин. — Это дети из пяти процентов семей с самым высоким доходом». Согласно исследованию Института образования ВШЭ, семьям с низким доходом поднять ребенка вверх по социальной лестнице не помогают даже репетиторы, которых родители нанимают на последние деньги. Либо качество «педагогов» хромает, либо отсутствует мотивация у учеников. Как показало исследование, занятия с репетиторами положительно влияют на экзаменационные оценки детей из семей с высокими доходами. И то речь идет преимущественно о 40 процентах наиболее состоятельных из них. Именно эти ребята поступают в лучшие вузы. «Таким образом у нас возникают очаги бедности, из которой почти невозможно выбраться, — продолжает эксперт. — Общество сейчас негативно относится к бедным. В глазах многих это алкоголики и тунеядцы. Часто это соответствует действительности. Но дети-то их в чем виноваты?» Исполнительный директор Фонда и Института глобального образования Марк Пренски считает, что в ближайшие годы изменится весь принцип системы образования. Сейчас мы учим ребенка в школе, потом он получает профессию в вузе или колледже и только затем ему позволяют приступить к решению реальных задач. По мнению Пренски, это неправильно. Это убивает у детей все желание постигать что-то новое. Не нужно вдалбливать им в голову математические формулы, исторические даты, законы физики. Перед подростком ставится какая-то реальная задача — создать новую модель компьютера, написать программу, подумать, как минимизировать выбросы промпредприятий и т.д. А чтобы решить эту задачу, школьник уже сам с интересом примется за химию, физику, математику. Причем в том объеме, который ему будет нужен. Из школы и вуза молодой человек выйдет с портфолио проектов, воплощенных в реальности. «Если раньше преподаватель хотел быть сильнее, умнее ребенка, теперь он должен выступать как тренер, — поясняет Марк Пренсли. — Вряд ли всем в будущем в равной степени понадобятся, допустим, естественные науки. Но достижения нужны всем. Следует не учить формулы и даты, а развивать креативность, любопытство, финансовое мышление, навык переговоров, умение контролировать стресс. И пока система не перестроилась, учителя и родители должны каждый день говорить ребенку: «Удиви меня!»». О том, почему вузовское образование в России более востребовано, чем профессиональное, «Ленте.ру» расказала директор Центра экономики непрерывного образования РАНХ и ГС Татьяна Клячко. Число бюджетных мест в вузах сокращается? Бюджетный прием постоянно сокращался с 2005 до 2015 год. Но поскольку есть законодательное требование, что у нас на 10 тысяч населения в возрасте 17-30 лет должны за счет государства учиться не менее 800 человек, то уже на этот учебный год бюджетный прием увеличили до 504 тысяч студентов. Для сравнения, в 2014-м государственные и муниципальные вузы приняли на бюджетные места 486 тысяч студентов. Можно ли сказать, что в России высшее образование — тотально, а в других странах молодежь предпочитает рабочие специальности? У нас в вузы идут примерно 75 процентов возрастной когорты. В США — 82 процента, в Финляндии — 94, в Южной Корее — 96. Есть Германия, Великобритания, Франция, где в университеты идет до 50-60 процентов молодежи. Там довольно много людей, работающих руками, — профессионалов высокого уровня. Ими гордятся. Но эта ситуация возникла не сейчас. Такое отношение к профессионалам рабочих специальностей уже давно культивировалось в этих странах. У нас же еще в Советском Союзе, хотя и декларировалось, что рабочий класс — гегемон, к рабочим профессиям было достаточно скептическое отношение. Почему-то родители хотели, чтобы их дети попали в «прослойку интеллигенции». Если все пойдут в вузы — это плохо? Это общемировой тренд. Думаю, лет через 25-30 высшее образование станет нормой, как бы мы этому ни сопротивлялись. И уже сейчас надо заранее продумывать, как обустроить этот процесс. Еще в начале ХIX века в Англии большая часть населения была абсолютно неграмотна. К концу столетия таких там осталось всего три процента. Потому что растущая экономика, растущее производство требовало обученных хотя бы в начальной школе работников. Чего больше в стремлении учиться у молодежи — тяги к знаниям или к некоему социальному статусу? И то, и другое. В 2013 году, по данным Росстата (более поздних официальных цифр пока нет), по специальности работало свыше 65 процентов выпускников высших учебных заведений. То есть они учились не зря. Вместе с тем с 2000 года значительная часть российских студентов учится заочно. Это опровергает распространенное утверждение, что юноши идут в вуз только чтобы не попасть в армию. Ну и самое главное — большинство работодателей предпочитают брать людей с высшим образованием. Хотя публично они обычно утверждают обратное. В некоторых фирмах даже уборщиц берут с дипломами вузов. Почему? На рынке слишком много выпускников вузов? С одной стороны, родители уверены, что если их ребенок не поступит в вуз, то, значит, они не выполнили свой долг. Поэтому куда угодно, но только чтобы красными буквами было написано: «высшее учебное заведение». А уж работодатели и подавно. Окончание вуза — это еще и сигнальная система. Работодатель думает, что если этот молодой человек не поступил в вуз, то брать его рискованно. Возможно, он не очень хорошо соображает. Статистика показывает, что у людей с высшим образованием зарплата в среднем в 1,7 раза выше, чем у работника, окончившего только среднюю школу, а у специалиста со средним профессиональным образованием она выше всего на четыре процента. Если бы работодателю нужны были люди со средним профобразованием, если бы они действительно были в дефиците, то их зарплата бы повысилась. А раз компании не дают рынку труда зарплатный сигнал, значит, эти специалисты не очень-то и нужны. Сейчас пытаются строить прогнозы, какие профессии будут востребованы на рынке в ближайшие годы. Пытаются популяризировать инженерные специальности. Насколько это удается? В платном секторе, который есть и у частных вузов и у государственных, по-прежнему спросом пользуются экономические, юридические, социальные науки. Это более престижно. Кроме того, стоимость обучения там ниже. И просто элементарно — легче осваивать. Нельзя сегодня делать параллельные прогнозы для рынков образования и труда. Говорить, что одни специалисты будут востребованы, другие — нет. В 70-е годы Министерство труда США выступило с заявлением, что через десять лет в стране ожидается нехватка математиков и переизбыток физиков. И страна получила избыток математиков и нехватку физиков. Учат студентов сейчас хуже? В общественных дискуссиях часто можно услышать, что советское образование было лучшим в мире. А современные российские вузы этим похвастаться не могут. Представления о том, что общий уровень образования снижается, как раз и вызваны резким ростом его популярности. Но объективных данных о качестве образования нет. Есть только субъективные. Мы опрашивали работодателей, довольны ли они молодыми специалистами. Успешные предприятия отмечают высокий уровень базовой подготовки у 70 процентов рабочих кадров и у 95-97 процентов специалистов и управленцев. В основном ругают работников в компаниях, находящихся в плохом экономическом положении. Понятно, что хорошее предприятие получает отличные кадры. Потому что люди к ним идут. Есть из кого выбирать. Но поскольку неуспешных предприятий у нас больше, то они и формируют общественное мнение о низком качестве подготовки кадров. Не нужно забывать, что и в советское время предприятия были недовольны молодыми специалистами. В российских школах прошли проверочные работы на знание истории. Учителя указывают, что наиболее слабые знания у детей о зарубежных странах, а также недавнем прошлом и настоящем России. Все дело в методиках подачи исторического материала, уверяют преподаватели, большая часть которых видит необходимость и в собственной переподготовке.