Стокгольмский синдром

Ян-Эрик Олссон под конвоем полицейских одетых в противогазы

23 августа 1973 года грабитель Ян-Эрик Олссон ворвался в стокгольмский банк, захватив в заложники его сотрудников. Спустя шесть дней его вместе с подельником арестовали и отправили на нары. В родной Швеции бандиты сразу стали национальными кумирами, а их деяние психиатры увековечили под названием «стокгольмского синдрома», или «синдрома выживания».
32-летний Ян-Эрик Олссон был, если перевести шведские реалии на русские, гопником, получившим срок за мелкое ограбление. В тюрьме города Кальмар он познакомился с младшим по возрасту, но более опытным Кларком Улофссоном, который обрисовал ему заманчивые перспективы совместной криминальной работы. Для начала следовало вырваться на волю. Для Олссона это проблемы не составило. Получив очередную «увольнительную» (есть в шведской пенитенциарной системе такая практика, когда зеков иногда выпускают на волю «проветриться»), он просто не вернулся обратно. Причем друга своего не бросил, попытавшись организовать ему побег, который, впрочем, закончился неудачей.
И тогда Ян-Эрик Олссон пошел напролом с решительностью танка. Заявившись в банк Kreditbanken, он достал автоматический пистолет и, пальнув в потолок, объявил: «Вечеринка начинается!» От сотрудников и посетителей бандит потребовал оставаться на месте. Из двух прибывших по тревоге на место полицейских одного он ранил в руку, а другого усадил на стул, после чего Олссон потребовал от него спеть «Одинокого ковбоя».

Заложники и Кларк Улофссон (справа) в помещении банка

Дослушать песенку до конца помешал некий пожилой господин‚ заявивший, что «не позволит устраивать спектакль», и потребовавший отпустить стража порядка. Ян-Эрик Олссон согласился, что ограбление дело серьезное, разрешив удалиться как посетителям (включая сердитого дедушку), так и обоим полицейским.
В заложниках он оставил четырех сотрудников банка. Самая младшая из них — 21-летняя Элизабет Олдгрен была миниатюрной и застенчивой блондинкой. 26-летняя брюнетка Кристин Энмарк отличалась жизнерадостным и энергичным характером.  Самая старшая — 31-летняя Биргитта Лундблад могла считаться эталоном скандинавской красавицы. 26-летний менеджер банка Свен Сафстром выглядел этаким Мистером Успехом.
Забаррикадировавшись в помещении хранилища, налетчик накинул на шеи своим жертвам удавки и потребовал предоставить спортивный автомобиль, три миллиона крон (около 700 тысяч долларов по курсу 1973 года), оружие, пуленепробиваемые жилеты и шлемы, а также выпустить своего друга Улофссона.
Все требования, кроме первых двух, были выполнены достаточно быстро, а дальше полиция стала тянуть время. Психологи выступили категорически против штурма, охарактеризовав преступников как людей, которые не
колеблясь убьют заложников.
Стокгольмский синдром
Между тем внутри комнаты размером 3 на 14 метров разворачивалась психологическая драма. Сняв с заложников удавки, бандиты постарались привлечь их на свою сторону. Началось все с бесед по душам, игры в «крестики-нолики», что помогало разрядить ситуацию. Потом дело дошло до того, что Биргитта и Кристин добровольно вступили в интимные отношения с Олссоном и Улофссоном.

Полицейские снайперы держат вход в банк под прицелом

Швеция пока что не знала этих колоритных подробностей, но затаив дыхание приникла к экранам телевизоров. В телефонные переговоры с бандитами вступил сам премьер-министр Улоф Пальме и в результате получил отповедь от Кристин Энмарк: «Я разочарована в вас. Вы сидите и торгуетесь нашей жизнью. Дайте мне, Элизабет, Кларку и грабителю деньги и два пистолета, как они требуют, и мы уедем. Я этого хочу и я им доверяю. Организуйте это, и все будет закончено. Или приходите сюда и замените нас на себя. Пока, и спасибо за вашу помощь!»
Чтобы продемонстрировать решимость, Олссон решил ранить одного из заложников, и все три женщины дружно насели на Сафстрома, убеждая его выступить в роли жертвы. Разумеется, ему обещали, что рана будет неопасной, и позже Мистер Успех признавался, что был польщен павшим на него выбором.
Вся эта комедия закончилась после успешно проведенной полицией газовой атаки.
Зачинщик налета получил 10 лет‚ и, обосновавшись в тюрьме, купался в лучах славы. Выйдя на свободу, он женился на одной из своих фанаток, а в общей сложности состоял в браке четыре раза, став отцом девятерых детей, о которых, впрочем, не слишком заботился. Выйдя на свободу‚ Ян-Эрик Олссон снова вступил на преступную стезю и был объявлен в международный розыск. Долгое время жил в Таиланде, вернулся на родину по истечении срока давности и занялся торговлей подержанными автомобилями.
Улофссон сумел доказать, что поневоле оказался втянут в эту историю, поэтому просто досидел полученный ранее срок. Сейчас он снова сидит в тюрьме по обвинению в бандитизме, торговле наркотиками и целом букете других преступлений. Показательно, что пребывая на воле, в Швеции, Олссон и Улофссон часто общались со своими жертвами, которые во всех интервью продолжали характеризовать их как людей милых и славных.

Заложники: Лундблад, Энмарк, Олдгрен и Сафстром

Видимую парадоксальность такого поведения психологи объясняют тем, что в экстремальной ситуации, когда человек не может выстроить оптимальную модель поведения, в его сознании включается защитный механизм. Противник, которому нельзя противостоять, начинает восприниматься как друг, а его цели — как собственные. Такая реакция сходна с рекомендацией женщине, не сумевшей противостоять насильнику, расслабиться и постараться получить удовольствие.
Естественно, «стокгольмский синдром» сразу начали пристально изучать террористы, поскольку лояльность заложников никогда не выглядит лишней. Однако в цепом признаки этого феномена наблюдались не более чем в 8% случаев. Убедить жертву, что все идет отлично, под силу только преступникам с мощной харизмой. Гораздо интересней понять, в какой степени «стокгольмский синдром» используется в политической пропаганде. Тема эта находится под негласным, но строгим запретом. Да и каким спецслужбам захочется выдавать фирменные секреты?
В результате нам остается наблюдать конечный продукт информационных войн — и удивляться, с какой стати целые народы и страны вдруг начинают приветствовать своих врагов и действовать себе во вред по принципу «пусть мне будет хуже».