Путин назвал цель санации банков Стенограмма тринадцатой серии интервью Владимира Путина для ТАСС

«Есть разные подсчеты участия государства в экономике, — сказал Владимир Путин. — Кто-то считает, что слишком много государства в экономике, кто-то считает, что нормально». И разные методики дают разный результат.
«Я считаю, что у нас в целом сбалансированная ситуация», — оценил Путин. Из 20 крупнейших компаний — только семь или восемь с госучастием. Но вопрос не в том, частные они или государственные. Вопрос в том, как они работают. Если грамотно, приносят доход государству, то встает вопрос: а приватизация — это самоцель? Путин привел пример: в Канаде приватизировали железную дорогу, купили американцы, и канадцы сто раз пожалели, что продали. «Надо быть очень аккуратным здесь и принимать взвешенные решения», — считает он.
<!—

—>
Еще президент заметил, что компании с госучастием — самые крупные налогоплательщики в госбюджеты всех уровней. Утверждение, что государство — неэффективный собственник, «ничего не стоит, если не посмотреть на конкретную работу конкретного предприятия», уверен он. «Общий подход — это средняя температура по больнице», — сказал Путин. Может быть, как методика, такой подход и правильный, но надо смотреть каждый раз отдельно.
В реприватизации президент не видит ничего страшного. Есть разные подходы и точки зрения, и человек, который принимает решения, должен услышать каждую — так Путин и старается делать.
Глава государства привел пример претензий к Центробанку: что он много забрал под себя финансовых учреждений, истратил огромное количество денег, выплатил большие деньги акционерам. Но он акционерам и не платил почти ничего, а платил гражданам, чтобы они понесли минимальный ущерб от санаций банков, пояснил Путин. «Я знаю, люди посмотрят, кто-то рассердится, скажет вот «я пострадал», но делал Центральный банк это для того, чтобы миллионы не пострадали. Чтобы слабые финансовые учреждения не набрали денег немерено у населения, как это делали застройщики с обманутыми вкладчиками, и потом бы растворились куда-нибудь в Лондон там, как обычно», — сказал он. Вот поэтому и нужно было делать санацию. Теперь ЦБ планирует санировать активы этих финансовых учреждений и выводить на рынок, заключил глава государства.
Андрей Ванденко: Госкапитализм.
Владимир Путин: Да.
Андрей Ванденко: Чем нынешние капитаны бизнеса лучше олигархов 90-х? Тем, что Вы их знаете и им доверяете?
Владимир Путин: А я и тех всех знал, и этих знаю. Разница в том…
Андрей Ванденко: Тогда Вы не были президентом.
Владимир Путин: Ну я был председателем правительства и президентом стал в 2000 году.
<!—

—>
Андрей Ванденко: Да.
Владимир Путин: Я всех их знал.
Андрей Ванденко: И…
Владимир Путин: …и со всеми работал.
Андрей Ванденко: И…
Владимир Путин: Нет, дело не в том, чтобы кого-то закручивать, там чего-то…
Андрей Ванденко: Ну так и было…
Владимир Путин: …откручивать и отрывать им всякие места. Дело совершенно не в этом. Дело, знаете, в чём? Не допускать к управлению страной, не влиять на политические решения. Ясно, что и тогда, и сейчас все ищут ходы, лоббируют свои интересы. Разница в 2000-х годах и сейчас, ну или в 90-х и сейчас, заключалась в том, что они напрямую влияли на принимаемые государством решения, и в вопросах внутренней политики, экономической и даже внешней. И в вопросах безопасности. Руководители сегодняшних компаний такой привилегией не пользуются.
Андрей Ванденко: А пытаются?
Владимир Путин: Да, собственно говоря, уже и нет. Они поняли, что это невозможно, и даже не лезут.
Андрей Ванденко: Объясняли?
Владимир Путин: Они борются за свои интересы, например, сейчас обсуждается вопрос с нашими партнёрами по, скажем, по ЕврАзЭС по ценам на нефть, на газ. Ну, конечно, они отстаивают свою позицию, это понятно. Но они не пытаются влиять как бы изнутри, они просто объясняют свою позицию, доказывают, что они правы, но это касается узкого сегмента их практических интересов. Ну это естественно.
Андрей Ванденко: А то, что государство так активно в последние годы лезет в экономику? То, что вот эти госкорпорации, которые были созданы как раз в тучные годы, во второй половине нулевых, когда денег было до фига и можно было там чего-то с ними делать.
Владимир Путин: Это не соответствует действительности. Да, есть разные подсчёты участия государства в экономике, разные. Кто-то считает, что слишком много государства в экономике, кто-то считает, что нормально. И разные методики дают разный конечный результат.
Андрей Ванденко: Как считаете Вы?
Владимир Путин: Я считаю, что у нас в целом сбалансированная ситуация. У нас из 20 наших крупнейших компаний, по-моему, только семь или восемь с государственным участием. Если ошибусь там на одну, это, мне кажется, неважно. Но и то ведь, в чём вопрос, вопрос не в том, частные они или государственные. Вопрос в том, как они работают. Если реально они работают грамотно, с доходом, приносят доход государству, то тогда встаёт вопрос о том, это что, самоцель, что ли, приватизация, или нет? Вот в Канаде, например, я разговаривал в своё время с коллегой из Канады, они взяли и приватизировали железную дорогу. Ну и чего? Американцы купили. Они сто раз пожалели, что продали. Надо быть очень аккуратным здесь и принимать взвешенные решения. Кроме всего прочего, компании с госучастием являются самыми крупными налогоплательщиками в государственные бюджеты всех уровней. «Роснефть» — номер один. Потом «Газпром». Потом «Лукойл». Потом там «Татнефть» есть, Сбербанк.
Андрей Ванденко: Но «Лукойл» — это частная история.
Владимир Путин: Да, так я про это и говорю. Крупные компании — они самые крупные налогоплательщики.
Андрей Ванденко: Принято считать, это как аксиома, что государство — неэффективный собственник.
Владимир Путин: Эта аксиома ничего не стоит, если не посмотреть на конкретную работу конкретного предприятия. Общий подход — это средняя температура по больнице. Как Вы знаете, очень часто этим аргументом пользуются тогда, когда люди справедливо ставят вопрос о том, что в среднем у нас хорошо, а мне конкретно и моему соседу — плохо. Так же, если перевернуть эту медаль, с другой стороны будет то же самое. Общий подход, может быть, и правильный как методика, но надо смотреть каждый раз отдельно.
Андрей Ванденко: То есть ничего страшного в реприватизации Вы не видите?
Владимир Путин: Нет, я ничего здесь страшного не вижу, вот Вы знаете, что вот есть такие…
<!—

—>
Андрей Ванденко: А вот Юмашев, ваш советник, считает иначе.
Владимир Путин: Ну на то и советники, чтобы высказывать свою позицию. Разные есть подходы, разные точки зрения. И человек, который принимает решения, должен услышать каждую точку зрения, я так стараюсь и делать. Вот другая проблема: предъявляют претензии к Центральному банку, что он много забрал под себя финансовых учреждений, истратил огромное количество денег, выплатил там большие деньги акционерам и так далее. Но он и не акционерам платил в основном, акционерам-то и не платил почти ничего, платил гражданам, чтобы они понесли минимальный ущерб от санаций того или другого финансового учреждения. Но дело, в конечном итоге… Я знаю, люди посмотрят, кто-то рассердится, скажет вот «я пострадал», но делал Центральный банк это для того, чтобы миллионы не пострадали. Чтобы слабые финансовые учреждения не набрали денег немерено у населения, как это делали застройщики с обманутыми вкладчиками, и потом бы растворились куда-нибудь в Лондон там, как обычно. Вот поэтому в своё время нужно было делать эту санацию, плохо ли, хорошо — это другой вопрос. Вот он набрал, Центральный банк, активы этих финансовых учреждений, но не навечно и не собирается их вечно держать, собирается санировать и выводить их на рынок. И такой план у Центрального банка есть, И такой план у Центрального банка есть, и Набиуллина мне об этом докладывает.
Андрей Ванденко: Кстати, о доходах. Как бьётся государственность корпораций с рыночными зарплатами топ-менеджеров?
Владимир Путин: Плохо бьётся.
Андрей Ванденко: Ну, когда получают…
Владимир Путин: Плохо, я с вами согласен.
Андрей Ванденко: …по миллиону в день!
Владимир Путин: Да, меня самого это коробит, честно вам скажу.
Андрей Ванденко: Владимир Владимирович…
Владимир Путин: Я сейчас отвечу, не так всё просто, как казалось бы на первый взгляд. Я уже там на этот счёт с ними разговаривал. Ответ какой? Там же они нанимают большое количество иностранных специалистов — они работают эффективно, и они чего-то стоят на рынке, на международном рынке труда. Они вынуждены их брать и платить им зарплату, которую их услуги, их работа стоит на международном рынке труда. Если им платить, то они как начальники должны получать больше. То же самое у нас произошло, знаете, с кем? С лётчиками гражданской авиации. Вот то же самое сейчас произошло. Вынуждены были брать пилотов иностранных компаний, особенно имеющих опыт работы на «Боингах», на европейских машинах. Вынуждены были повысить им уровень заработной платы под европейские и американские стандарты. Теперь военные лётчики с удовольствием уходят на кресло второго пилота, потому что в армии стали получать меньше, чем в гражданской авиации. Сразу это перекосило рынок труда, включая Министерство обороны. Поэтому и здесь то же самое.
Андрей Ванденко: Не, Владимир Владимирович, ну лётчики сколько получают, ну полмиллиона в месяц?
Владимир Путин: Ну второй пилот где-то, по-моему, 300-350 тысяч.
Андрей Ванденко: Ну вот, а топ-менеджер получает миллион в день. Ну в день! Ну, Владимир Владимирович, ну что-то как-то многовато будет, нет?
Владимир Путин: Насчёт дня я не знаю, но многовато, я с вами согласен.
Андрей Ванденко: И то, что это там иностранных специалистов как-то ну… не самое… извините, правда.
Владимир Путин: Не-не-не, почему…
<!—

—>
Андрей Ванденко: Это важно, но когда…
Владимир Путин: Не-не, но тогда они должны получать меньше своих подчинённых.
Андрей Ванденко: Ну пускай получают меньше.
Владимир Путин: Так где-то бывает? Или мы будем исключением? В мире такого нет.
Андрей Ванденко: Да? Ну хорошо.
Владимир Путин: Но меня самого это, честно говоря, задевает и коробит, я согласен.
Андрей Ванденко: Скромнее надо быть.
Владимир Путин: Да, это правда.
Андрей Ванденко: Ну вот.
Владимир Путин: Согласен с вами полностью.
Андрей Ванденко: Отлично.
Источники данных: «Аэрофлот», Международный валютный фонд, Федеральная антимонопольная служба, Центральный банк.
Источник: ТАСС