«Нет времени ждать свой помидор и огурец»

Санкции не слишком помогли российским тепличным хозяйствам. Хотя в России и растет производство овощей, до выполнения программы по импортозамещению еще далеко. В прошлом году показатель ввода теплиц в эксплуатацию был выполнен меньше чем наполовину. До 2020 года нужно возвести тепличные комплексы площадью еще 2 тыс. га, иначе освободившийся рынок вновь займут иностранцы. Как работает импортозамещение в овощеводстве, насколько требовательны банки к аграриям и что мешает им получить господдержку, разбиралась «Газета.Ru».

На первый взгляд отечественный плодоовощной сектор стал одним из самых больших выгодоприобретателей от санкций и ограничений, которые вводились российскими властями. Доступ на рынок был закрыт крупнейшим производителям овощей, в России пришлось срочно искать им замену. По данным Минсельхоза, в 2015 году во всех категориях хозяйств валовый сбор картофеля составил 33,6 млн тонн, на 6,8% больше, чем годом ранее. В сборе овощей был поставлен рекорд: 16,1 млн тонн, на 4,2% выше уровня предыдущего года. Это свидетельствует, что программа импортозамещения в секторе овощеводства работает, убежден исполнительный директор Национального союза производителей овощей (НСПО) Михаил Глушков. «Как в открытом, так и в защищенном грунте товарное производство овощей выросло при одновременном снижении их импорта на 30%. Мы считаем, что это первые результаты реализации программы по обеспечению импортозамещения», — отметил он.

Всеобщий курс на импортозамещение действительно привлекает инвесторов: в 2015 году в эксплуатацию было введено 204 га, общая инвестиционная стоимость проектов составила 32,5 млрд руб.

Но экономическая ситуация вносит свои коррективы.

Так, в 2015 году более 60 предприятий планировали строительство тепличных комплексов. Однако до ввода в эксплуатацию и подачи заявки на возмещение государством пятой части капзатрат дошли лишь 24 тепличных комбината, заявили «Газете.Ru» в НСПО.

«Это значит, что многие комплексы по тем или иным причинам приостановили реализацию инвестиционных проектов, — отметил Глушков. — По итогам 2015 года показатель Государственной программы развития сельского хозяйства по вводу в эксплуатацию тепличных комплексов выполнен лишь на 47%».

Рубль подводит овощеводов

Сложностями, связанными с девальвацией рубля, уже никого не удивишь. Наоборот, многие официальные лица призывают пользоваться текущими возможностями, которые делают российскую продукцию более конкурентоспособной на внутреннем и мировом рынках. Тем не менее на текущий момент овощеводам от слабой национальной валюты гораздо больше вреда, нежели пользы. Все дело в высокой доле валютных затрат.

«По технологиям и материально техническим ресурсам мы по-прежнему сильно зависим от импорта, что не может не сказываться на себестоимости отечественной продукции», — говорит Глушков.

Необходимое оборудование — преимущественно зарубежное, технологии тоже, семена также в основном импортные.

По данным Минсельхоза, в целом в 2015 году объем выданных на сельскохозяйственные проекты инвестиционных кредитов снизился на 11,11%, или на 31,5 млрд… →

Поэтому из-за скачка курсов валют, по данным НСПО, рост операционных затрат на производство овощей в открытом грунте в среднем за 2015 год составил 52%, а в защищенном грунте — 64%.

При этом цены на готовую продукцию не растут настолько, чтобы покрывать возросшие издержки, сетуют представители отрасли. В 2015 году рост стоимости плодоовощной продукции, по данным Росстата, составил 29,5%. Впрочем, в этом году она стала дешеветь из-за высоких объемов предложения и благоприятных прогнозов на урожай. По данным ЦБ, «цены на плодоовощную продукцию в марте по отношению к февралю подешевели впервые за историю наблюдений (на 1,3%)». «По сравнению с мартом прошлого года фрукты и овощи стали стоить в среднем на 5,1% меньше», — сообщало ведомство.

Если же цены повысить в соответствии с издержками, то в условиях снижающегося потребительского спроса население просто перестанет их покупать.

Банки требуют по-максимуму

Премьер-министр России Дмитрий Медведев на днях заявил о необходимости пересмотреть субсидирование кредитов аграриям так, чтобы реальная процентная ставка для них не превышала 5%. Однако у кредитных организаций своя логика. Помимо растущих затрат и снижения рентабельности есть и другое ограничение — стартовая цена проекта, существенный пункт, учитывая требования банков. Любая организация всегда старается минимизировать возможные потери, особенно когда дело касается финансирования сельхозпроектов, в целом считающихся одними из самых рискованных. Банки ждут весомых гарантий со стороны бизнесменов.

«Что касается заемщика, то у него требуют подтвержденный денежный поток в объеме, достаточном для исполнения обязательств перед банком без помощи субсидий, — рассказывает «Газете.Ru» руководитель проектов практики АПК Консалтинговой группы «НЭО Центр» Владимир Шафоростов. — Необходимы подтвержденные собственные средства в объеме 20–30% от бюджета проекта, средства на уплату процентов по кредиту на инвестиционной фазе, а также залоги, полностью обеспечивающие кредит». В дополнение по проекту должна быть получена вся необходимая исходно-разрешительная документация, включая разрешение на строительство.

Минимальная сумма затрат на один гектар теплиц — больше 100 млн руб., но цена может в зависимости от проекта достигать и 260–270 млн руб. (при этом 230 млн руб. на га — максимальная стоимость гектара тепличного комплекса в объекте «со 100% досоветской и энергоцентром», который может претендовать на госвозмещение части капзатрат).

В итоге на проект стоимостью 1–2 млрд руб. сама компания должна вложить, соответственно, 300–600 млн руб. «Много ли таких предприятий, которые могут вложить 30% собственных средств?» — задается вопросом президент ассоциации «Теплицы России» Аркадий Муравьев.

По его мнению, чтобы сделать средства более доступными, нужно установить этот показатель на уровне «хотя бы 10%».

Схожие проблемы и по залогу, который должен обеспечить кредит. Как публично возмущался один из участников форума «Овощкульт», для одобрения нового инвестиционного кредита на 3 млрд руб. один из банков потребовал заложить все имущество компании.

«Думаю, что оптимальным критериям соответствует 5–10% заемщиков, остальные пытаются найти какой-то компромисс», — заключает Шафоростов.

Несколько снизить требования могло бы участие страховых компаний. Но застраховать производство также довольно сложно из-за неточностей в законодательстве, подчеркивает финансовый директор НСПО Ольга Ярмеева. По ее словам, сейчас застраховать сельхозпредприятие можно только по строго определенному перечню страховых случаев. Бизнесмен не может исключить из него ненужные пункты и добавить важные — например, застраховаться на случай аварии на электростанции. При этом государство субсидирует только страховку урожая, а на страхование капзатрат, то есть теплиц, оборудования, господдержка не распространяется.

Действующий бизнес и потенциальных инвесторов пугает бумажная волокита — время рассмотрения проектов и, самое важное, процесс выдачи краткосрочных кредитов, необходимых для посевной. Оформление пакета документов, подготовка плана проекта и получение разрешений даже у крупных компаний, участвующих в бизнесе десятки лет, может занимать более года.

Что касается краткосрочных кредитов, то, по данным НСПО, срок рассмотрения заявки на привлечение таких средств от агрария, не имеющего просрочек за последние пять лет, может составлять от трех до шести месяцев.

Усилия, необходимые для получения такого кредита, тоже нужно учесть — даже добросовестным заемщикам каждый раз нужно сдавать одни и те же документы, причем не всегда в электронном виде, обращает внимание заместитель генерального директора «Малино» Татьяна Губина.

Бизнес-план без господдержки

Действующая программа господдержки сельского хозяйства предусматривает значительные суммы средств и различные виды субсидирования. Например, по капитальным инвестициям бизнесмены могут претендовать на возмещение 20% затрат федеральным и региональным минсельхозом. Проводится также субсидирование ставок по кредитам.

В 2016 году Минсельхозу было выделено 1,77 млрд руб. для субсидирования в части прямых понесенных затрат создания и модернизации объектов картофеле- и овощехранилищ, 3 млрд руб. — на компенсацию объектам тепличных комплексов, 2 млрд руб. — для необходимых рынку оптово-распределительных центров, еще 2 млрд руб. — на животноводческие и растениеводческие селекционные центры. Аграрии признают, что объемы поддержки растут, однако не все могут их получить.

К примеру, остра проблема нехватки средств в муниципальном бюджете, без которых аграриям не будут распределены федеральные средства. По правилам региональные власти должны софинансировать «не менее 5% от размера субсидии за счет средств федерального бюджета». Субсидируя проценты по кредиту, местные власти так же должны вложить минимум 5%.

Согласно госпрограмме развития овощеводства и картофелеводства, к 2020 году площадь российских теплиц должна достигнуть 4,7 тыс. га. На текущий момент… →

В результате ситуация «доходит до абсурда», поскольку за развитие сельского хозяйства отвечает регион, в котором зачастую нет денег, а федеральный бюджет может только софинансировать, жалуются представители овощного бизнеса.

С учетом таких нюансов, времени рассмотрения возможности выдачи кредитов и изучения всех документов сельхозпроизводитель не может предугадать, получит ли он вообще субсидии, и если да, то в какие сроки. В таких условиях бизнес-план господдержку включать не может, заключают овощеводы.

Впрочем, ключевой вопрос программы импортозамещения помимо инвестиций на десятки и сотни миллиардов рублей — это сроки. Текущее обеспечение овощами находится на уровне чуть более 80%. Как заявил на этой неделе министр сельского хозяйства Александр Ткачев, успеть занять образовавшуюся нишу в секторе овощей нужно до того, как на место ушедших импортирующих стран не пришли другие. «Десять лет — у России нет такого времени, чтобы ждать, пока мы произведем свой помидор и огурец. Конкуренты не дремлют, они тоже смотрят на российский рынок как на лакомый кусок. Если не мы — будут другие», — заключил он. Десять лет — реальный, но непозволительно долгий срок, отметил министр, пять лет — оптимальный, но достичь необходимых показателей за такое время будет «очень трудно».