Кому мороженого?

Чистый вывоз частного капитала из России в младенчестве, в 1994-1998 годах, это 82 миллиарда долларов. В детстве, 1999-2009 годы, — 148 миллиардов. В отрочестве, в 2010-2013 годах, — 226 миллиардов. Все по нарастающей в юности, в 2014-2017 годах, — 261 миллиард. Всего за 22 года — 717 миллиардов долларов. <!—

—>
Сколько же можно вывозить? Сколько, когда мы сами нуждаемся в капиталах, чтобы связывать страну скоростными дорогами, приводить в порядок города, восстанавливать технологии? На это обескровливание нужно отвечать. Но как? Запрещениями, строгим валютным режимом? Нет, конечно. Отвечать — снижением рисков внутри страны, налоговыми стимулами, сокращением административного бремени, нормализацией рыночной среды. Чтобы Россия из страны вывоза капитала стала страной, в которую стремятся длинные частные деньги. Создать ситуацию, когда чужие деньги не могут устоять перед нашими темпами, доходностью, ростом спроса. Когда они голосуют за отмену санкций. Приходят под модернизацию и рост качества жизни для всех.
Пока же это мечта. А Банк России бесстрастно отмечает, что в 2018 году вывод капитала из страны ускорился. И мало-помалу растут риски потерять то, что вывезли.
Да, есть такое развлечение в мире — замораживание чужих активов. Иран, Куба, Северная Корея, Сирия и многие другие радостные страны подвергались этой операции, кляня все на свете.
Пора и нам считать, что есть в российском кармане. Наши риски растут. Уже есть те, чьи активы заморожены. Чем же мы располагаем за границей? И что находится под рисками, если актив попал не в ту страну и не в то время?
Надо сделать так, чтобы чужие деньги не могли устоять перед нашими темпами и голосовали против санкций
Больше 1,3 триллиона долларов активов российского происхождения за границей (начало 2018 года). Вся сумма под угрозой? Конечно, нет. Но тогда нужно выяснить, из чего она состоит?
Частных портфельных инвестиций («текучие деньги»), вложенных из России за границу, накоплено чуть больше 70 миллиардов долларов, преимущественно в облигации. Примерно 70 процентов этих денег ушли в Люксембург, Ирландию, Нидерланды, на Кипр. По сути, в офшоры, в страны со «сниженными налогами». Вложений в США и Великобританию не так уж много. В США — 13 процентов портфельных «наших» денег, в Великобританию — 4 процента. Но это — миллиарды.
А частные прямые инвестиции? Не путать с портфельными! Таких, имеющих российские корни, за границей накоплено примерно 470 миллиардов долларов. Более 60 процентов — на Кипре, в Нидерландах и Швейцарии. Непосредственно в США (4,5 процента) и Великобританию (1,5 процента) вложено по чуть-чуть.
Есть еще и «прочие инвестиции» из России куда-то в мир. Их тоже много — больше 350 миллиардов долларов, причем наличной валюты и депозитов — на 150 миллиардов. Легкая добыча, если они не там и не вовремя.
Так где же частные российские деньги? Ответ — прежде всего на Кипре, в британских и нидерландских офшорах на Карибах. В самих Нидерландах, Люксембурге, Швейцарии. Ирландии, на Нормандских островах. Все это — Европейский союз, его старинные города, его офшоры под юрисдикцией стран ЕС. <!—

—>
А капиталы, вывезенные самим государством? Среди российских активов — международные резервы (Банк России, минфин). 432 миллиарда долларов (начало 2018 года). Из них почти 18 процентов, 77 миллиардов — золото в слитках — предположительно «физически» находятся в России. Ну и хорошо. А вот 19 процентов (80 миллиардов долларов) — наличная валюта и депозиты — должны быть за кордоном.
Еще примерно 60 процентов (266 миллиардов долларов) размещены в ценных бумагах развитых стран, в том числе 102 миллиарда (четверть резервов) — в бумагах США (начало 2018 года). Сегодня — чуть больше 90 миллиардов. Где все они находятся? «Физически» — на счетах за границей. В США и Европейском союзе прежде всего. Так устроен мир глобальных финансов.
А какова роль доллара во всей этой массе денег? 75-77 процентов всех вложений — в долларах США. Чувствительная вещь.
Есть ли еще что-то за кордоном? Конечно, есть — государственная собственность за рубежом. Сколько ее, публично неизвестно. Но еще в 2008 году насчитывалось более трех тысяч объектов недвижимости, много земли. Владение акциями, бизнесом. По официальной оценке конца 1990-х годов, рыночная стоимость госсобственности за границей была 3,5 миллиарда долларов. По данным Счетной палаты, в 2008 году — 300 миллиардов. По данным агентства Pinkerton, в 1996-1998 годах — 400 миллиардов долларов.
А где же частные российские деньги? На Кипре, Карибах, в Нидерландах, Люксембурге, Швейцарии…
Так что есть что заморозить. Есть чем поиграться тем, кто хотел бы заморозить российские активы. Есть даже при желании чем ответить. В России зарубежных активов тоже на сумму более одного триллиона долларов, большей частью завезенных из офшоров.
Но лучше не надо. В геополитике страны то клянут друг друга, то любят, то сходятся, то разбегаются. Но нельзя входить в разрушение — нажитого, скроенного, трудами содеянного, а в будущем — потерянного так же, как теряется человек. В утрату человеческого труда, выраженного в сотнях миллиардов долларов.
Что же теперь — быть связанным имуществом? Трястись над ним? Да, трястись. В полной мере учитывать риски возможных утрат в том, что называется «принятие решений в экономике на макроуровне».