Долговая разгрузка

Михаил Абдурахманович, банки массово начинают отказываться от вкладов в евро. Что вкладчикам делать со сбережениями в валюте?
Михаил Эскиндаров: Целенаправленная политика отказа от евро и доллара в пользу национальной валюты ведется уже несколько лет. Некоторые даже выступают за полный отказ от других валют в поддержку рубля. Крупнейшие банки, в первую очередь Сбербанк и ВТБ, отказывают в приеме евро или устанавливают отрицательную ставку. Причина связана прежде всего с санкциями против нашей страны и банковской системы в частности.
В связи с тем что наши банки не могут размещать свои активы в евро в европейских банках, а внутри страны отсутствует спрос на данную валюту, складывается отрицательная доходность, на что банки не могут пойти.
<!—

—>
Давать советы вкладчикам что делать со сбережениями в виде евро, очень рискованно. Многое зависит от финансовой грамотности владельца средств и умения работать на финансовом рынке. Рискну рекомендовать открывать мультивалютные вклады, имея в виду открытие счета в евро, долларах, рублях или иных валютах. При этом необходимо обратить внимание на участие банка в системе страхования, на возможность снимать и вносить средства на депозит, возможность управлять счетом.
Национальная валюта сегодня устойчива, так что стратегия Банка России и правительства, направленная на создание полностью рублевой системы сбережений, вполне оправдана. Но не думаю, что она будет реализована в полном объеме.
Минэкономразвития и ЦБ спорят о пузыре на рынке потребкредитования. Одно ведомство говорит, что пузырь есть, и он опасен. Другое, что пузыря нет, и все под контролем. Какое ваше мнение?
Михаил Эскиндаров: Доля правды есть и у ЦБ, и у минэкономразвития. Но я больше поддерживаю точку зрения ЦБ — никакого пузыря нет, тем более что регулятор предпринял череду шагов, чтобы его схлопнуть. 1 октября начали действовать ограничения предельной долговой нагрузки. Если кредитная задолженность превысит 50% доходов заемщика, то банк не выдаст деньги. Это сведет к минимуму выдачу потребкредитов.
Хорошо это или плохо?
Михаил Эскиндаров: С одной стороны, хорошо, это все дальше отодвигает нас от формирования пузыря. С другой стороны, мы фактически сводим этот рынок к застою, прекращая потребительскую активность населения. Такие меры приведут к тому, что упадет спрос, а это затронет производства, где и так оборудование загружено на 50%.
И еще кое-что мы упускаем из виду. Примерно 70% населения имеет кредиты. Многие брали новые ссуды на погашение ранее полученных. Теперь исчезла возможность погасить таким образом старые кредиты. Какое-то количество заемщиков — 15-20% от общего количества — вообще будут отрезаны от кредитования как такового. Эта категория людей сегодня полностью закредитована, они не смогут дальше получать никакие дополнительные денежные средства в виде кредита, что чревато новыми проблемами.
Множатся прогнозы и ожидания, за которыми часто ничего не стоит. Более того, с прогнозами все чаще выступают люди официальные. На ваш взгляд, это оправданно?
Михаил Эскиндаров: У нас слишком много выступлений представителей финансово-экономического блока правительства и Банка России по одним и тем же вопросам, но с разными взглядами. И это не приводит к улучшению бизнес-среды или инвестиционного климата в стране.
Когда министр говорит о пузыре на рынке потребкредитования, а ЦБ заверяет, что пузыря нет и быть не может, население начинает думать: «Кому верить?»
Я бы на месте первого зампреда правительства Антона Силуанова вообще ограничил такого рода прогнозы. Выступать с официальными заявлениями, раз есть единый финансово-экономический блок, должен один человек. Публичные перепалки представителей правительства, Центробанка и коммерческих структур, конечно, оживляют дискуссию, но не прибавляют уверенности в наличии единой финансово-банковской политики. Но у нас демократия, и, к сожалению, часто слышим от государственных лиц совершенно разные точки зрения на одни и те же проблемы.
<!—

—>
Уровень Фонда национального благосостояния (ФНБ) неумолимо приближается к 7% ВВП, излишки можно будет инвестировать. Финансирование каких приоритетных направлений стоит увеличить в первую очередь?
Михаил Эскиндаров: Я всегда был за то, чтобы вкладывать деньги, в том числе государственные, в реальную экономику. Но стоит ли вообще задача экономического роста сегодня? Мне кажется, что в последнее время основная цель — стабильность: экономическая, политическая, социальная. У нас низкие темпы инфляции, солидные запасы, у нас все нормально — такова позиция.
Но мне кажется, что она не совсем правильная. Я придерживаюсь мнения, что излишек, который образуется в начале следующего года, а по оценкам минфина, это около 1,5 триллиона рублей, надо частично инвестировать в развитие нацпроектов. И в первую очередь в развитие инфраструктуры, науку, здравоохранение и образование. Другую часть этих денег необходимо направить на условиях государственно-частного партнерства в реальный сектор экономики. Например, на развитие отраслей, производящих новые информационные технологии. Какую-то часть средств нужно вложить в ценные бумаги.
За счет каких источников можно добиться экономического роста?
Михаил Эскиндаров: Как ни парадоксально, главным способом возрождения доверия бизнеса и населения является временное снижение налогов и более активное участие правительства в финансировании реального сектора экономики. В течение многих лет нас уверяли, что реальным источником экономического роста будут иностранные инвестиции, стоит только России измениться, но надежды не оправдались.
Серьезным источником экономического роста может стать новая денежно-кредитная политика страны. Можно с уверенностью сказать, что не может быть никакого роста пока кредиты будут непомерно дорогими и пока не упадут процентные ставки. Представляется, что Центробанк более активными темпами будет снижать ставки, и до конца следующего года они будут ниже 4%. Мне представляется, что рост экономики страны сдерживается жесткой политикой Центробанка, который слишком сильно и слишком долго давит на тормоза. И как тут не вспомнить Джона Кейнса, как-то сказавшего, что «неспособность снизить процентную ставку рушит империи».
Когда министр говорит о пузыре на рынке кредитования, а ЦБ заверяет, что пузыря нет, население начинает думать: «Кому верить?»
Источником роста экономики может стать расширение так называемых «офшорных зон» для активизации возвращения в страну капитала, ныне находящегося в различных свободных зонах и зарубежных банках.
Если этого не произойдет, то о развитии можно забыть. Сегодня мы имеем рост ВВП, по разным оценкам, от 0,9% до 1,7% в год. Новый руководитель Международного валютного фонда Кристалина Георгиева недавно заявила, что в 2019 году рост ВВП России составит 0,9%. А если вы посмотрите параметры того же бюджета на 2020-2021 год, то планируется рост 3,1% в 2021 году. Но, к сожалению, не указаны источники такого оптимистического прогноза. Источником может стать рост инвестиций, но не понятно, за счет чего они должны вырасти. А кроме инвестиций ничто не может повлиять на рост экономики.
По нашим оценкам, к 2021 году экономика России вырастет, но не такими темпами, как предполагает минфин, а на 1,8-2%. Собственно говоря, такими темпами будут расти экономики развивающихся стран. Но для нашей экономики нужен рост не менее 5% ежегодно для выполнения принятых социальных обязательств и роли одного из мировых лидеров.
Стабильность и экономический рост, по-вашему, это сочетаемое понятие или это все-таки полные антагонисты?
Михаил Эскиндаров: Не вижу антагонизма. Напомню, когда говорят о стабильности, обычно вспоминают так называемый «брежневский застой». Но это «застой» с темпами роста экономики в 3-4 процента. Уверен, что предпринимаемые ныне действия и стабильное развитие приведут после 2024 года к росту.
Конструкция проекта бюджета на следующие три года по-прежнему довольно жесткая. Не кажется ли вам, что постоянный профицит, причем огромный, уже некая самоцель?
Михаил Эскиндаров: Проект бюджета хорош с точки зрения стабильности, к сожалению, это не бюджет развития. Возьмем хотя бы расходную часть. Сегодня это примерно 16,9% ВВП, а если взять расходы бюджета 2021 года, то это около 17%. Как видите, особого роста бюджетных расходов не ожидается.
С профицитом бюджета, а это около трех триллионов рублей, та же самая проблема, что и с ФНБ: как его использовать. Есть еще неработающие деньги предприятий, которые, по оценкам минфина, составляют 30 триллионов рублей, а еще около 20 триллионов рублей находится на руках у населения. И все эти огромные деньги не работают на экономику. А деньги всегда, как учили классики, должны работать.
И как это сделать?
Михаил Эскиндаров: В качестве причин сложившейся ситуации называют плохой инвестиционный климат, влияние судебных и правоохранительных органов, боязнь инвестировать в экономику России. Все эти вопросы надо решать и как можно быстрее.
<!—

—>
Мы многого добились сегодня в мировой политике. Мир вернулся к многополярности. Но назвав себя одним из центров многополярности, мы взяли на себя обязательства и должны нести ответственность за эту политику. А при наших сегодняшних темпах роста экономики нести эту ношу сложно.
Одним из инструментов роста могло быть создание единого государственного органа, который бы формировал, координировал и контролировал план социально-экономического развития страны. Таким органом могло бы стать, например, министерство экономического развития и финансов, вместо двух существующих. А сегодня в стране даже нет государственного органа, координирующего и контролирующего национальные проекты.
Кто бы мог стать контролером за нацпроектами?
Михаил Эскиндаров: На национальные проекты выделяются колоссальные деньги, и страна вполне может рассчитывать, что реализация проектов приведет к росту экономики и благосостояния населения. Этого может не получиться, если не будет единой системы координации проектов и контроля за эффективным использованием средств.
А Счетная палата, минфин?
Михаил Эскиндаров: Задача Счетной палаты — контроль за эффективным использованием бюджетных средств. Не более того. Она не может и не должна контролировать исполнение конкретных проектов, даже национальных.
У минфина функции еще более упрощенные. Выделение под проекты денежных средств и контроль за их эффективным использованием через Федеральное казначейство.
Приближается конец года, но даже с «освоением» средств, выделенных на нацпроекты, есть большие проблемы: освоены от 15 до 65 процентов средств. А кто ответит за невыполнение планов?

Ключевой вопрос
Стартовала 11-я олимпиада «Миссия выполнима. Твое призвание — финансист!». В ней появились новые предметы, чем еще она отличается от предыдущих?
Михаил Эскиндаров: 11 лет назад, когда мы только начинали, речь шла исключительно об одном предмете — экономике. Сейчас их уже пять: экономика, обществознание, математика, история и информатика. Университет расширяется, в том числе по направлениям подготовки. И мы хотели бы на все наши направления отбирать талантливых людей, поэтому и расширяем перечень предметов олимпиады. За исключением информатики все остальные предметы вошли в перечень предметов Всероссийской олимпиады.
<!—

—>
Победители и призеры могут поступать без дополнительных испытаний, если у них по профильному предмету будет 75 баллов. Победителям по информатике мы предоставляем 100-процентную скидку, а призерам — 50-процентную скидку.
В этом году мы сформировали программу, которая называется «Золото сильных», специально для победителей и призеров Всероссийских олимпиад школьников, а также победителей и призеров перечневых олимпиад, поступивших на первый курс. В течение первого семестра они получают стипендию в трехкратном размере, могут выбрать бесплатно второй иностранный язык. У них преимущественное право выбора при студенческом обмене с зарубежными вузами, им гарантировано трудоустройство по окончании вуза. В этом году 231 победитель и призер зачислен на первый курс. И многие из них уже получают эти стипендии и пользуются привилегиями.
Что отрадно, ни один из тех, кто стал победителем или призером олимпиады «Миссия выполнима. Твое призвание — финансист!», не был впоследствии уличен в каких-то неблаговидных делах или отчислен из университета за неуспеваемость. Так как мы ежегодно принимаем на учебу несколько десятков олимпийцев, за 11 лет подготовили большую армию молодых людей, которые сегодня активно работают в экономике и науке. И я очень надеюсь, что мы и впредь продолжим добрую традицию и будем дальше отбирать лучших из лучших.
Образование
Студенту работа не нужна
В этом году приемная кампания практически во всех вузах прошла под знаком высокого конкурса и роста среднего балла ЕГЭ. В Финансовом университете он подскочил на 2,5 балла. Вы довольны приемом?
Михаил Эскиндаров: С одной стороны, высокие баллы ЕГЭ радуют. Но в конечном итоге, нас должен интересовать не балл, хотя для рейтинга это важно, а знания, которые имеет студент. Есть ощущение, что контрольно-измерительные материалы ЕГЭ несколько упростили. Например, в прошлом году было всеобщее недовольство математикой: мол, очень многие получают низкие баллы. А в этом году таких заявлений не было. Все вдруг стали математически грамотными? Такое невозможно.
В любом случае, после первой сессии станет понятно, кто пойдет учиться дальше, а кто «не тянет». У вас большой отсев?
<!—

—>
Михаил Эскиндаров: В прошлом году с дневного отделения за академическую неуспеваемость отчислили примерно 450 человек. Но многие уходят сами, понимая, что сессию не выдержат, кто-то в срочном порядке переводится в другие вузы. В итоге у нас около тысячи отчисленных — примерно 6 процентов от общего числа студентов дневного отделения. А сейчас по итогам летней сессии отчислили около 140 человек из-за незакрытых задолженностей. И это притом, что средний балл поступающих к нам на бюджет выше 86 — полные отличники. По контрактникам средний балл — около 70, тоже немало. Многие вузы были бы счастливы получить абитуриентов с такими результатами ЕГЭ.
Большинство ваших студентов успешно устраиваются на работу. Финансовый университет — один из лучших в министерском рейтинге трудоустройства выпускников. Сейчас методика рейтинга обновляется. У вас есть предложения?
Михаил Эскиндаров: В первую очередь нужно смотреть, какое количество выпускников работает по специальности. С этим есть сложности. Когда мы переходили на Болонскую систему, предполагалось, что бакалавриат — уровень общих знаний по направлению подготовки. А магистратура — для углубления в «тему», после чего уже можно искать работу. Сегодня об этом забыли: от бакалавра требуют, во-первых, трудоустройства, во-вторых, по специальности. Ну не может человек за 4 года полностью освоить специальность, получить глубокие знания. А работодатель возмущенно говорит: «Почему ваш выпускник не знает полностью рабочий процесс? Почему у него нет опыта?». Сегодня студенту чуть ли не с первого курса рекомендуют искать работу. А зачем? Как он получит фундаментальные знания, если будет учиться «на полставки»? Может, от того, что студенты перестали ходить на занятия, падает общий уровень подготовки кадров, а некоторые ректоры предлагают перевести образовательный процесс в онлайн-форму. А вот наши добрые соседи-китайцы запрещают бакалаврам во время учебы работать. Будете в Китае, зайдите в библиотеку любого университета хоть в час ночи, и вы увидите большое количество работающих там студентов. Потому что понимают: компетенции без глубоких фундаментальных знаний — ничто.
Расскажите, что нового ждет абитуриентов 2020 года, ведь уже опубликованы правила приема на будущий учебный год.
Михаил Эскиндаров: Будет новинка для олимпийцев. Разработана система президентских грантов — 20 тысяч рублей ежемесячно на весь период обучения. Кстати, победители и нашей с вами совместной олимпиады «Миссия выполнима» тоже будут в числе претендентов на этот грант.
<!—

—>
Сегодня большая дискуссия идет о цифровом университете, о переходе части вузовского образования на различные онлайн-платформы. Как вы к этому относитесь?
Михаил Эскиндаров: Я очень консервативен в отношении образования. Конечно, нельзя остановить научно-технический прогресс, и мы многое меняем в методиках и инструментах реализации учебного процесса: во многих аудиториях установлены камеры, позволяющие определить не только наличие студентов, но и их вовлеченность в образовательный процесс. Но я никогда не соглашусь, что лекции, а тем более семинары, можно целиком заменить онлайн-занятиями. Ведь образование — это не только передача знаний. Образование — это общение, воспитание, коммуникации. Я считаю большой ошибкой появление в федеральном законе об образовании пункта, разрешающего студентам дневного отделения совмещать работу с учебой, считаю, что поторопились с переходом на уровневую систему бакалавриат — магистратура — аспирантура. Мы потеряли слишком много, а приобрели сомнительные достижения. Сегодня аспирантура перестала готовить научно-педагогические кадры, а число защит докторских и кандидатских диссертаций у нас в разы меньше, чем у наших конкурентов: США, Англии, Германии.
Онлайн-платформы можно и нужно использовать в системе дополнительного образования, ими можно заменить много лет существовавшую систему заочного образования.
Подготовила Мария Агранович
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере «РГ»