Денис Лебедев: бокс в моей жизни не навсегда, думаю, могу стать хорошим мэром города

  Чемпион мира в тяжелом весе по версии WBA Денис Лебедев в декабре уступил в поединке соотечественнику Мурату Гассиеву, лишившись пояса IBF. В карьере боксера наступила временная пауза и специальный корреспондент агентства «Р-Спорт» Олег Богатов, созвонившись со спортсменом, отправился в Чехов, где тот живет и тренируется.

  Денис встретил меня на станции и вскоре мы уже беседовали в комнате отдыха уютного боксерского клуба «Витязь». Зал, кстати, несколько лет назад был построен специально под знаменитого нокаутера Александра Поветкина, но боксеров высокого уровня в Чехове становится все больше, так что ринг не простаивает. В разговоре с Лебедевым мы касались различных тем — хотелось показать читателям Дениса не только как чемпиона мира.

— Денис, о вашей жизни вне бокса мало что известно. Как вы познакомились с будущей женой?

— Не люблю рассказывать о своей личной жизни, потому что журналистам трудно довериться. Иногда они за что-то зацепятся, а потом понапишут того, чего и не было. С Аней я познакомился при печальных обстоятельствах — на похоронах друга в Старом Осколе в 1997 году. А потом выяснилось, что мы учились с ней в одной школе, но почему-то не видели друг друга. С подружкой Ани встречался мой друг, и вскоре я узнал, где живет Аня и номер ее телефона, начав ухаживать и оказывать знаки внимания.

— Через какое время состоялась свадьба?

— Не быстро все произошло. На протяжении года между нами сохранялась дистанция, а потом отношения начали бурно развиваться. В официальном браке мы находимся 17 лет, но вместе мы уже лет 20. Аня приезжала ко мне в Москву, еще когда я служил в спортроте ЦСКА. Мне сейчас 37 лет, и больше половины жизни мы вместе с Аней.

  После ЦСКА я подписал контракт с боксерским клубом «Рекорд» в Лужниках. Там хотели вырастить чемпионов мира, но вскоре рынок в Лужниках закрыли, и клуб развалился. Но именно в «Рекорде» я стал чемпионом России по профессиональному боксу и дважды защитил титул.

Украина

  После закрытия «Рекорда» мой тренер Владимир Александрович Лавров предложил мне работу в службе безопасности на Украине. Два года работал телохранителем в Ялте, потом в Киеве. И за четыре с половиной года, хочу это отметить особо, я ни разу не применил ни боксерские навыки, ни оружие. И бог меня хранил, и люди, с которыми работал, были порядочными, не компрометировали себя. Я благодарен им — времена были тяжелые, но на хлеб у меня всегда было и мои жизненные вопросы быстро решались. Аня с дочкой затем переехали ко мне в Ялту, потом у нас родился второй ребенок. Кстати, мои дети после двух лет проживания в Ялте не болели потом четыре года — вот что значит целебный климат.

  Затем семья вернулась в Старый Оскол, а мы с братом Егором переехали в Киев. Я даже застал первую оранжевую революцию, когда Виктора Ющенко выбирали президентом. Ходил и своими глазами видел все баррикады. И хочу вам сказать, что там было «очень весело». Именно в кавычках.

— Сейчас для вас происходящее на Украине — как ножом по сердцу?

— Тогда со стороны всех украинцев ко мне было настолько доброе отношение, что трудно передать словами. Мне приходилось что-то спрашивать у местных жителей, и все относились ко мне с душой, объясняли все очень подробно. У меня осталось много друзей на Украине, и я их спрашиваю: «Парни, а если я сейчас поеду в Киев, что будет?», а они говорят: «Брат, да лучше не надо этого делать. Может быть что угодно, вплоть до того, что ты можешь просто пропасть, исчезнуть».

  Хочется поехать и все проверить, просто посмотреть людям в глаза и сказать: «Вы что делаете, братья-славяне? Разве так можно? Политика — политикой, но при чем здесь обыкновенные люди?». Но не хочется нарываться, у меня есть семья и дети. А мы пожинаем плоды того, что происходит.

Дети

— Денис, на кого похожи ваши дети?

— Так сложилось, что старшая Аня у меня приемная, это племянница моей жены. Но она такая же родная, как и остальные. Средняя дочь Олеся и в ее поступках порой вижу себя – я бы поступил точно так же, это очень трогательно. В младшей Полине удивительно сочетаются качества моей бабушки по маминой линии Маши из Курской области и черты жены Ани. Если в Олесе добрая половина моих качеств, а то и больше, то в Полине сочетаются качества трех предков.

— Вы строгий отец?

— Я справедливый и могу быть строгим, когда нужно. Меня мама и папа так воспитывали, мы же дети СССР. Для меня важно поступать строго, но справедливо. Мои дети понимают — если соответствовать моим требованиям, у них будет не жизнь, а малина. А если нет — будут проблемы и вопросы. Все просто: надо учиться, чтоб не было проблем с оценками, заниматься спортом и помогать по дому маме — немного, по полчаса в день. Если соблюдать эти три позиции, то я говорю детям: подходите по любому вопросу, будем решать ваши проблемы.

  Я могу в любой момент зайти в комнату, если нет порядка, требую сдать телефон. Раньше какие-то недовольства возникали, а сейчас отдают и наводят порядок. Или на улицу могу не пустить гулять.

  Мой отец Александр Егорович Лебедев — двенадцатый ребенок в семье, родом из Красноярского края, из поселка Ташиб. И воспитывал нас строго: двойку получил — ремнем, пока не исправишь. Мог простить один раз, но после второй двойки наказание было вдвойне. Я же никогда своих детей физически не трогал. Да и не нужно это, надо больше общаться и знать, чем живут дети, о чем думают и с кем проводят время.

  А когда родители с утра до вечера на работе и нет времени поговорить… Почему у нас сейчас такие проблемы в обществе? Потому что идет большая гонка за деньгами. Чем их больше, тем легче — так ведь кажется, да? Но основной приоритет все же — воспитание детей, тогда в нашем обществе все будет нормально.

  Можно заработать кучу денег и потерять детей как личностей. И зачем тогда будут нужны эти деньги, если дети вырастут быдлом и не будут уважать ни тебя, ни общество? Да и общество их тоже не примет.

Чехов

— Вы сказали, что много времени уделяете обустройству дома…

— Благодаря моим хорошим друзьям, которые меня поддерживают на протяжении всей жизни, я два года в живу в доме. Его строила и отделывала моя жена. Пока не обставлен третий этаж, который отделан, как я и хотел, деревом. Только сейчас начал привыкать, что живу в своем доме – раньше постоянно был на сборах и порой не знал, где лежат кружки и ложки.

— Почему вы выбрали именно Чеховский район?

— Где же еще мне жить, как не здесь? Ведь в Чехове я уже восемь лет. Когда приехал, Александр Поветкин сразу помог мне возобновить боксерскую карьеру. Саня протянул мне руку помощи, и я до сих пор за нее держусь. Он познакомил меня со своими друзьями, дал некоторые контакты, и я потом уже отправился в самостоятельное плавание. Но все равно в нужный момент, когда я приду к нему с каким-то вопросом или просьбой, он всегда поможет или что-то подскажет. Всегда стараюсь отвечать ему тем же.

Поветкин

— Александра сейчас обвиняют в употреблении допинга, но насколько я его знаю, он всегда был против любых запрещенных препаратов. Он выдержит такое жесткое давление?

— Я думаю, Александр справится и найдет выход из ситуации. Он такой упрямый, упертый человек. Сколько я его знаю, он всегда идет к поставленной цели. Настолько смешны и нелепы все эти скандалы с допинг-пробами! И неискушенные в спорте люди могут поверить в этот негатив, а те, кто понимают и отслеживают всю карьеру, шаги и поступки Саши, сразу видят – ситуация наиграна. Ну не мог он употреблять допинг.

  Всем, кто прочтет наше интервью, я хочу объяснить: долгие годы уже нет в супертяжелом весе американского чемпиона. Сейчас на горизонте у них замаячило светлое пятнышко — Деонтей Уайлдер, который хорошо смотрится и кое-что умеет делать на ринге. А Саша Поветкин сегодня – самая серьезная угроза для них. И американцы сейчас как в ситуации с курочкой-рябой, снесшей золотое яичко — они его берегут всеми способами. И Саня, естественно, попадает под все эти якобы антидопинговые санкции.

  И еще один важный момент: американский промоутер Дон Кинг проиграл все суды Андрею Рябинскому и очень зол. И он не может себе этого простить, как и Рябинскому. Кинг из последних сил будет стараться душить его всеми способами. А Андрей Михайлович будет, конечно, добиваться своего.

  Мы с Поветкиным много занимались вместе. И Саша ведь даже яблоко не возьмет, если не знает, что оно с его сада. Он всегда перестраховывается, не говоря уже о том, чтобы что-то принимать сознательно. Мои слова могут оцениваться как слова близкого друга, но если бы все было иначе, я бы ничего не стал говорить.

Друзья

— Денис, у вас много друзей и кто они?

— Знаете, я считаю себя добряком, это качество у меня от мамы, Татьяны Николаевны, характер у нее помягче папиного. Думаю, что все идет от моей доброты и только недавно я начал к людям относиться по-разному.

  Есть такая пословица: «Не жди от людей того, на что способен ты сам». Однажды я друзей попросил привезти на бой в Казань банку родниковой воды из Чехова: «Чтобы лучше прошла акклиматизация, мне нужно больше привычной воды. Привезите, пожалуйста». Сам я со сбора в Америке сразу улетел на бой. И из десяти человек, прилетевших в Казань, банку воды не привез никто. Если бы любой из них попросил меня, я бы не задумываясь исполнил просьбу.

— Так может быть это все же не друзья, а приятели?

— Я их всех считал своими друзьями. Не хочу называть фамилии, но до сих пор не пойму, почему так произошло. Потом мы встретились с Саней Поветкиным, и я сказал: «Представляешь, ни один не взял банку воды для меня! Как же так могло произойти?». Он помолчал немного и говорит: «Денис, ну не все же такие, как ты».

  И он прав – действительно, люди все разные. Мне сначала было так обидно – как же так? Многих людей я считаю друзьями, а получается, что они просто знакомые. Но друзей много быть не может. Таких, что в любое время ночи разбуди его, скажи: «Помоги мне», и он ответит: «Пошли».

  Я сам человек спокойный, мирный и всем желаю только добра. Надеюсь, что и ко мне ни у кого вопросов нет. Наша жизнь так устроена, что хорошие поступки люди воспринимают нормально, словно так и надо. Но только стоит тебе один раз оступиться, случайно, по неосторожности, на всю жизнь имя свое запятнаешь. Но ведь те, кто стремится изменить свою жизнь в лучшую сторону, зачастую идут на прорыв, и им не чужды ошибки… Ведь не ошибается только тот, кто ничего не делает.

— Сколько человек вы можете назвать своими настоящими друзьями?

— Думаю, человек семь-десять. Они придут на помощь, не смотря на то, чемпион я или нет. У меня есть один знакомый, наш чемпион мира по боксу, он однажды мне сказал: «Я когда-то был чемпионом мира, и у меня была другая жизнь. А когда перестал им быть, многие двери закрылись, я стал никому не нужен. Смотри, Дэн, так и у тебя может случиться».

  А я не соглашусь с ним. Думаю, что все-таки не важно, чемпион мира ты или нет. Намного важнее — какой ты человек. И именно от этого зависит круг твоих друзей.

Гассиев

— Вы не ощущаете, что кое-кто после поражения от Гассиева от вас отвернулся?

— До сих пор слышу от людей: «Денис, мы не понимаем, почему тебе не подняли руку?». У каждого свое мнение, но я не чувствую, что тот бой проиграл. Я его выиграл. Мурат тоже старался, и у меня нет никаких вопросов к нему. Бой действительно был примерно равный, значит, мне нужно было побеждать увереннее. Это же не Мурат пошел и решил все вопросы с судьями, Мурат сделал свою работу на ринге, как мог. И я как мог. И пусть думают — кто-то справился со своей работой, а кто-то — нет.

  Скажу одно — господин (судья Александр) Калинкин после боя отказался от проверки на полиграфе, когда ему предложили из команды Рябинского. Но я также понимаю, что Калинкин всего-навсего солдат и у него тоже есть свой руководитель. И, скорее всего, кто-то еще в этом деле замешан, но мы узнаем об этом немного позже. У меня был бой с Гильермо Джонсом, и только спустя два месяца я кое-что узнал: какие препараты применялись и почему он не падал.

  Я много раз пересматривал бой с Гассиевым, останавливал и пересчитывал очки. Первые два раунда Калинкин отдает мне. Третий я выигрываю, можно сказать, с двукратным преимуществом, а он отдает этот раунд Гассиеву. Почему, если он говорит, что все было по-честному? Я видел счет по запискам, это уже прямое доказательство. Сейчас я успокоился и не переживаю. Другое дело — как ты победил и как проиграл.

— Вы верите, что матч-реванш с Гассиевым может состояться?

— Конечно. Я вообще по жизни доверчивый человек, иногда из-за этого страдаю. Время — сестра правды, так что подождем. Так говорит Никита Сергеевич Михалков. Это его слова, но очень мудрые. И я их всегда повторяю.

Брат

— Зачастую в круг общения чемпиона мира начинают вторгаться сомнительные личности. Вас это коснулось?

— Да, было и такое в моей жизни, и до сих пор иногда происходит. Но я вежливо и тактично отказываю и вообще не общаюсь с такими людьми. У меня узкий круг общения — это люди, с которыми я дружу с детства, или мои руководители, которые мне помогают, которых ценю и уважаю.

— Вас часто обманывали?

— Пока нет, надеюсь, что и дальше все будет нормально. Не могу сказать, что у меня судьба-злодейка. Я доволен судьбой и если бы мне предложили прожить жизнь заново, я бы ее прожил точно так же. За исключением лишь одного момента, но я вам об этом не скажу. Один есть нюанс, который бы я изменил. Лишь один.

— Но если бы вы изменили его, то жизнь была бы совсем другой?

— Для меня — да. И еще для одного человека. Те, кто меня знают, поймут, о ком и о чем я говорю.

— Вы о своем погибшем брате (Егор умер в 30 лет от тромба сердца)?

— Да, конечно.

Сын брата

— Вы сказали, что ваша семья станет больше — речь идет о сыне брата?

— Я хочу попросить жену брата, чтобы она дала согласие Даниилу, сыну Егора, пожить у меня какое-то время. Парень подрастает, сейчас ему двенадцать лет и он уже начинает выкидывать какие-то пацанские фортели. Дальше может быть хуже, но пока что он на скользкую дорожку не встал. Надеюсь, что не встанет. Я хотел бы, чтобы он был у меня под крылом, рядышком. Чтобы я каждый день его видел и разговаривал с ним — чем он занимается, с кем дружит. А сейчас он живет на другом конце Москвы и это очень сложно отследить. У меня даже комната для него готова. Я думаю, мы договоримся. Я все хочу сделать для него, да и он не против. Думаю, что мама Егора примет такое решение.

— Это сильный поступок, ваша ответственность будет гораздо выше.

— Да, не так все просто. Но мне это хорошо знакомо — с нами уже восемь лет живет дочка, племянница Ани. И Даниил будет жить, ничего страшного в этом нет. Где двое детей, там и трое, где трое, там и четверо.

Алабаи

— Денис, как у вас возникла любовь к алабаям?

— Не знаю. В детстве у меня были овчарка, ризеншнауцер, дворняжка. Но мне не везло с ними. Две умерли от чумки, а я очень переживал — ну что за непруха такая? Когда мне было девять лет, дворняга Тоби попала под машину прямо на моих глазах. У меня был шок неделю, я плакал каждый день, до сих пор ее вспоминаю.

  А алабаи… В Чехове я как-то увидел мужчину, у которого их было много, десять-двенадцать. Эти собаки мне понравились, я думал: меня не знают, а какие добрые и хорошие. Первого элитного щенка, Шерхана, мне подарил знакомый из Серпухова. Он все понимал как человек, у него была шикарная родословная, но, к сожалению, попал под машину.

— Спасти было невозможно?

— Нет. И это произошло перед боем (в 2012 году) с Сантандером Сильгадо. За два дня до матча у меня на глазах сбивают мою собаку. Мне надо начинать боксировать, а я думаю на ринге — как же там моя собачка? Шерхан ведь умер не сразу. Причем я позвонил жене — она сказала, что у него все нормально, он попил водички. После боя я приехал, а он, оказывается, уже умер. Ему было полтора года, совсем юнец.

  Я судорожно начал искать тоже белого щенка, азиата, и нашел его в Подмосковье. Потом мы с Саней Поветкиным поехали на сбор в Киргизию, ребята рассказали о моей любви к алабаям и мне подарили щенка. Передали самолетом, со всеми справками, в клетке. И сейчас у меня два алабая — Буян и Леон. Один наш, подмосковный, а второй из Киргизии. Первому пять лет, другому четыре, старший весит 80 кг, младший — 70. Скелеты у них разные, как и строение головы. Азиаты все разные, как сама Средняя Азия. У меня спокойные собаки, я на двести процентов уверен, что они никогда не нападут на людей.

Автомобили

— Денис, вас можно назвать автолюбителем?

— Машина для меня — прежде всего способ передвижения. Понятно, что хочется ездить на хорошей, но я не вдаюсь в какие-то технические детали. У меня раньше был «Ровер», мне его подарили ребята за первый бой с немцем Марко Хуком. Победу отдали ему, а ребята сказали: «Ты молодец, выиграл бой, это подарок тебе». Этот подарок сделал Сергей Николаевич Лалакин из Подольска.

  До этого ездил на обычной «семерке», а потом я «Роверу» приделал «рожки», на это мне понадобилось шесть лет. На «Ровере» я ездил где только можно и нельзя, и ремонт машины стал обходиться очень дорого — то сорок тысяч рублей, то семьдесят. Ребята мне сказали: «Продавай». И я его продал за миллион рублей, хотя было жалко за такую цену.

  Взял новую машину, «Ландкрузер» — тоже у друзей, по хорошей цене. Мы все-таки чемпионы мира, и есть люди, неравнодушные к боксу — они для нас устанавливают хорошие цены. Сейчас проверяю машину, которую очень хвалили. Прошел 30 тысяч километров, пока никаких проблем. Говорят, она пройдет и миллион.

— Какой маршрут был самым дальним?

— Мы с семьей ездили на машине в Италию и катались по стране. Но тяжеловато с детьми на машине — хотя она и большая, детей-то тоже трое. Может быть, придется ехать снова, потому что Аня боится летать. А хочет побывать везде.

Тренеры

— Денис, когда после возвращения на ринг вы поверили в то, что можете стать чемпионом мира?

— Уйдя из охраны, сказал себе: «Я буду чемпионом мира». Поставил цель и стал идти к ней в Чехове. Через три с половиной года жизни там в моей карьере появился Константин Борисович Цзю. Он здесь жил некоторое время и как-то спросил: «Денис, у вас здесь боулинг есть?». Я ответил: «Не знаю, ни разу не был». Цзю удивился. Я сказал: «Костя, все мои победы и успехи достигнуты, наверное, только потому, что я за все это время жизни в Чехове знаю только дом и спортзал». Единственное, что я мог себе позволить — съездить в баню к Николаю Борисовичу Павлинову, бывшему руководителю боксерского клуба «Витязь». Моя дисциплина, видимо, и помогла мне стать тем, кем я стал. Если ты полностью отдаешь себя своему делу, то обязательно будет победа.

— Вы начинали ведь с тренером Валерием Ивановичем Беловым?

— Да, и с ним мы проделали очень непростой путь по возвращению на ринг. И я очень ему благодарен, как и каждому тренеру в жизни, начиная с Владимира Александровича Лаврова. Потом были Валерий Иванович, Костя Цзю и Фредди Роуч.

  Костя меня очень многому научил — показывал, казалось бы, простые вещи, но я их не знал. Например, для чего нужно делать определенные упражнения. Он научил меня очень важному — после любого своего удара ты сразу должен думать о защите. Он говорил: «Научи себя — ударил, сразу защитись, не зависай перед соперником, потому что человек просто рефлекторно отмахнется и попадет в тебя». И ты должен сместиться — назад или в сторону.

  Вроде простая вещь, но очень ценная. И если мне доведется стать тренером, обязательно буду этому учить ребят. Потому что хорош тот боксер, который, в первую очередь, умеет защищаться.

Будущее

— Кстати, вы в будущем видите себя тренером?

— Наверное, нет. Хотя я по образованию педагог младших классов. Но бокс уже столько места и времени занимает в моей жизни — его слишком много. Да и не каждый боксер сможет стать хорошим тренером.

— Кем вы видите себя, например, через пять лет?

— Не знаю. Скажу лишь, что я учусь на третьем курсе Академии народного хозяйства и государственной службы при президенте России на отделении «Муниципальное управление». Поэтому я бы, наверное, смог принести пользу людям и обществу, став мэром или главой какого-нибудь города. Я бы не хотел, чтобы люди, прочитав мои слова, ухмыльнулись, мол, много вас, таких желающих. Я чувствую в себе задатки хозяйственного человека, но хочу стать мэром не для того, чтобы затылок почесывать. Чтобы проснуться утром, проехать по городу, посмотреть, в каком состоянии дороги, детские сады, мусорные баки. Не могу спокойно смотреть, когда иду выбрасывать мусор, а все вокруг напрочь завалено и неизвестно, когда его уберут.

  Надо людей взбодрить, если что-то не устраивает — найти других, которые будут хорошо делать свою работу. Там, где я утром бегаю, люди ходят с детьми, с колясками — ведь элементарно можно трактором почистить дорожки. Потом, правда, почистили, но люди две недели ломали себе ноги. Почему это нельзя сделать сразу? Я привел только элементарные примеры, но можно ведь сделать и что-то большее.

Президент

— Вы — один из немногих, кому напрямую по телефону звонил президент России…

— Один раз было, и я горжусь этим. И до сих пор общаюсь с человеком из окружения Владимира Владимировича и через него всегда поздравляю нашего президента с днем рождения. Путин пообщался со мной по телефону после моего очень тяжелого боя с Гильермо Джонсом. Я лежал в больнице, не брал трубки и ни с кем не общался. Мне позвонил Саня Поветкин и сказал: «Сейчас тебе будут звонить, запиши цифры и трубочку возьми». Взял, на другом конце сказали: «Служба безопасности президента. Сейчас с вами будет говорить Владимир Владимирович».

  Я услышал знакомый голос, и у меня сразу почему-то возникла ассоциация с новогодним поздравлением президента России. Мы разговаривали недолго, минуту, наверное. Путин сказал: «Молодец, сражался достойно, мы поможем в лечении — чем надо». На следующий день в больницу пришел человек, мы обговорили планы восстановления и мне действительно здорово помогли.

Роуч

— Вы достигли большого успеха, не ставите себе планку — как долго будете боксировать?

— Я себе такие вопросы не задаю. Вы же видели, как я отработал крайний бой, как двигался и в какой физической форме находился. И меня хватило бы еще раунда на четыре. И вы видели, как устал Мурат. Я ни в коем случае не хочу принижать его достоинства, он – воин, он доказал это в бою, но мне кажется, что я был лучше готов физически. К сожалению, я не выложился полностью.

— Что говорил вам Фредди Роуч перед 11 и 12 раундами? Он был уверен в том, что вы выигрываете?

— Да, он мне сказал: «Все в порядке, бой наш, продолжай так же, не стой». И я работал, потому что чувствовал себя превосходно. Единственное, что далось тяжело – так это подготовка, когда я согнал 14 кг. Для меня самое трудное — именно подготовка, сам бой — это не тяжело…

— Как скоро вы нашли взаимопонимание с Роучем? Языковой барьер не мешал?

— Быстро, барьера не было. Когда я приехал в Америку, у меня было три варианта куда поехать и с кем начать работать — Стейси Маккинли, Фредди Роуч и еще один тренер, мексиканец. Но волею судьбы я начал с Лос-Анджелеса, с Фредди Роуча. Пришел на тренировку, поработал на лапах минут двадцать и сказал человеку, с которым приехал: «Мы остаемся здесь. Не хочу искать что-то другое, мне все нравится».

— А что услышали от Роуча?

— Фредди сказал: «Все нормально, удар есть, бить умеет, а всему остальному научим».

— Роуч не знал русского языка, вы — английского. Как же вы общались?

— Поначалу были проблемы, но потом все сдвинулось. В школе у меня была очень строгая учительница английского языка, Мария Федоровна. Она была очень требовательной, даже на «тройку» надо было много знать. И со своей натянутой «тройкой» я очень неплохо понимал тренера, а с каждой поездкой в США — еще лучше. Сейчас я могу сказать грамматически неправильно, но смысл будет понятен.

  Я думаю, что поздновато поехал в США, надо было хотя бы на пяток лет пораньше. Но я ни о чем не жалею: если так суждено, значит, для меня уготован другой путь. Ведь все зависит не от этих чемпионских ремней. Я полжизни отдал боксу, можно заняться и чем-то другим. Всю жизнь быть чемпионом мира — это не цель для меня. Нельзя все время думать только о боксе, на земле есть много других прекрасных вещей.

Молодежь

— Если у вас не сложится по линии муниципального управления, в какой сфере вы можете себя реализовать? В бизнесе?

— Нет, бизнес — это не мое, сто процентов. Может быть, я буду воспитателем в детском саду. Потому что у человека многое зависит от воспитания в детстве. Я в своей жизни это уяснил: если мы в детстве фундамент в детях не заложим, то потом все уже бесполезно.

— Вы часто призываете молодежь вести здоровый образ жизни. Как вы считаете, к вам прислушиваются?

— Мне кажется, что есть определенные результаты, это работает. Я прихожу в спортивный зал к детям и говорю: «Всех своих друзей надо собрать и завтра прийти в зал вместе». И многие приходят.

Промоутер

— Менеджер и промоутер Владимир Хрюнов вывел вас на титульные бои и помог стать чемпионом мира. Потом вы от него ушли. Почему?

— Да, я начал свою профессиональную карьеру под началом Владимира и за короткий срок мы именно с ним дошли до боя за звание чемпиона мира. У меня нет к этому человеку никаких претензий, могу сказать только спасибо. А то, почему мы разошлись, это останется между ним и мной. Я вообще не люблю говорить плохое про людей. Да и он ничего плохого про меня никогда не говорил. Пожали руки и разошлись. У него своя дорога, у меня своя. Жизнь все сама расставит по местам.

— В отношении к вам нет середины — вас либо любят и поддерживают, либо относятся резко негативно, вспоминая причастность к братству десантников. Почему так происходит?

— Не могу вам ответить. Да, я никогда не служил в ВДВ, если уж начался такой разговор. Но у меня внутри, с левой стороны, где сердце, сидит такой десантник, что иногда мне даже самому становится жутковато. Во мне настолько развито чувство патриотизма — оно, видимо, сидело во мне, а когда я приехал в Чехов, меня зацепило и оно прорвалось наружу.

— Доводилось слышать, что ваш разрыв произошел после того, как вы узнали — на боях он делает ставки на ваших соперников. В этом есть доля истины?

— Я не знаю, насколько это правда. Кто-то так говорит, может быть, это злые языки, может быть, это правда. Я лично ничего такого не видел, поэтому я не могу сказать. Если бы я что-то знал и был бы в этом уверен, я бы сказал.

— Как бы вы себя охарактеризовали как человека?

— Я по натуре добрый человек и не желаю никому зла. Но если ко мне полезут, будут доставать, я могу быть и злым.

Братство

— В отношении к вам нет середины — вас либо любят и поддерживают, либо относятся резко негативно, вспоминая причастность к братству десантников. Почему так происходит?

— Не могу вам ответить. Да, я никогда не служил в ВДВ, если уж начался такой разговор. Но у меня внутри, с левой стороны, где сердце, сидит такой десантник, что иногда мне даже самому становится жутковато. Во мне настолько развито чувство патриотизма — оно, видимо, сидело во мне, а когда я приехал в Чехов, меня зацепило и оно прорвалось наружу.

  А мнения диванных критиков… Отслужить год в ВДВ и потом рассуждать на диване — это одно. А вот случай из моей жизни. Заслуженный десантник, Герой России, человек-легенда Владимир Селиверстов мне сказал: «Мой сын из-за тебя пошел на бокс». И общение с такими уважаемыми людьми для меня гораздо ценнее, чем чьи-то слова. Важно, что мы вдохновляем молодежь на занятия боксом. В Сибири — Руслан Проводников, в Орле — Эдуард Трояновский, в Курске — Александр Поветкин, на Урале — Серега Ковалев. А ведь есть и другие ребята.

Черты

— Главные качества, которые вам нравятся в людях?

— Уважаю честность и прямоту. Преданность, мужество, патриотизм — это то, что нужно прививать детям с самых ранних лет. Считаю, что нам надо вернуться к схеме советского образования, это будет правильно.

— А что не принимаете?

— Я не люблю, когда врут и предают. Что может быть хуже?

— Вы сказали, что только одно хотели бы изменить в жизни. Оказаться рядом с братом в тот момент?

— Да. Я бы по-другому выстроил с ним отношения. Не могу сказать, что они были плохие. Когда дорогого человека уже нет рядом и ты ничего не можешь изменить, именно тогда такие мысли и приходят. Поэтому нужно дорожить человеком и ценить его, когда он есть рядом.

  У меня брат был самый лучший. Жесткий, но справедливый. Мы хорошо дополняли друг друга. В любой нештатной ситуации он быстрее меня находил выход. Я всегда удивлялся — как же я первым до этого не додумался? Мне сейчас его очень не хватает. Каждый день. Когда он ушел, ему было всего тридцать.

12:00 17.02.2017
rsport.ru