Пятница , 29 Март 2024
Home / Политика / Круглый стол о перспективах изменения повестки дня в стране с участием руководителя ЦЭПР

Круглый стол о перспективах изменения повестки дня в стране с участием руководителя ЦЭПР

  6 сентября на площадке «Росбалта» состоялся круглый стол на тему «Возможна ли невоенная повестка дня в России в период между парламентскими и президентскими выборами 2016-2018 годов». В обсуждении приняли участие руководитель Центра политико-географического анализа Николай Петров, журналист и  политолог Виталий Камышев и руководитель Центра экономических и политических реформ Николай Миронов. Модератором круглого стола выступил Александр Желенин. В рамках дискуссии обсуждались следующие вопросы: — Возможна ли альтернатива милитаризации, усиливающейся в последнее время в информационном поле и общественном сознании, в условиях продолжающегося экономического спада и сохраняющейся изоляции России на международной арене?
— Какая национальная идея способна вытеснить с первого плана военную повестку дня и в чем она может заключаться?
— Как может измениться баланс политических сил в стране в случае смены доминирующей сейчас «силовой» повестки дня? Какие группы влияния могут тогда выйти на первый план?
— Каковы перспективы развития экономики России в ближайшие годы с учетом стабильно невысоких цен на нефть? Может ли социально-экономическая тематика стать доминирующей для российской власти в обозримом будущем? Руководитель ЦЭПР Николай Миронов представил свое видение будущего нашей страны: «Общий контекст, общая логика ближайшего времени – это политический транзит. Так или иначе мы находимся на грани перехода к новой политической эпохе. Насколько быстро это произойдет – займет ли это пару лет, 6-8 или 10-12 лет – в историческом масштабе это не так уж важно. Причем речь сейчас идет не только о смене конкретных лиц или группы лиц, как это было в 1999 году, но о смене целого большого поколения – в политике, в высших слоях чиновничества – среди тех, кто принимает ключевые реальные решения. Все они, в основном, выходцы одного поколения – родившиеся в 50-х – начале 60-х годов, сформировавшиеся в 70-80-е годы. Это поколение активно представлено и в экономике: основные ключевые корпорации – это возглавляют тоже они. Встает вопрос о том, что же будет дальше, так как начинает играть роль демографический фактор. К сожалению, в России он вообще часто играет ключевую роль: именно он подталкивает к переменам – так было и в монархическое, и в позднесоветское время. Именно старение элиты приводит к тому, что начинаются преобразования. Путин, который является человеком очень рациональным и обладает хорошей исторической памятью и умением обобщать те события, которые он наблюдал в течение своей жизни, – а он наблюдал и брежневское время, и падение Горбачева, и попытки Ельцина спасти ситуацию в конце 1990-х годов, – понимает, что надо готовиться заранее, и этот переход должен пройти максимально безболезненно, минимально затрагивая народ и не вызывая какое-то негативное возбуждение и вне страны, и внутри страны. Поэтому то, что мы сейчас наблюдаем в его действиях, и есть начавшаяся подготовка к переходу. Что означает этот переход? Прежде всего, это поиск преемника, причем долгий поиск. Если Ельцин искал всего пару лет, и это носило хаотический характер, то сейчас осуществляется сначала выбор из большого списка, потом из шорт-листа. Это целая игра, которая должна складываться таким образом, чтобы никто из возможных преемников не дал старт раньше, не проявил преждевременных амбиций, чтобы этот процесс не вышел на поверхность и чтобы никому не дать особой форы. К тому же, у Путина есть возможность протестировать в ближайшее время людей, которых он будет приводить к этой позиции. Также речь  идет о высших чиновничьих постах, должностях в крупных корпорациях. Здесь уже включается юридический фактор, потому что так или иначе мы имеем дело с коммерческими организациями. Существует несколько госкорпораций, которые имеют соответствующую форму и где возможна передача руководящих полномочий Правительством, но основные российские нефтегазовые структуры имеют форму ОАО или других коммерческих структур с государственным участием. И вот тут возникает вопрос: как передавать руководящие посты? Есть вариант – по наследству, где-то хотят поставить на эти позиции своих детей. Но смогут ли дети управлять такими крупными активами? Если отцы прошли трудный жизненный путь и зарекомендовали себя как минимум как политики и управленцы, то дети к этому, судя по всему, совершенно не готовы. И что будет, если они окажутся в собственниках? Соответственно, в корпорациях тоже должен быть мягкий юридический транзит. Не факт, что корпорации сохранят свою форму. Форма госкорпораций и госбанков, возникшая в путинскую эпоху, может оказаться переходной. На ее смену вполне могут прийти другие формы – и более государственные, и менее. Нужно учитывать, что наше государство в прямом смысле слова государством не является – это скорее силовой ресурс, власть, которая контролирует определенные активы с ограниченным числом публичных функций и ограниченной связью с народом своей страны. В этом смысле оно отличается от того государства, которое было в Советском Союзе, или государства в царское время, даже несмотря на его отчасти феодальный характер – сегодня эти черты выражены больше. Возможны другие переходные стадии и сейчас время разработки сценариев: таких, чтобы группа, ближайшая к высшей власти, сохранила свои активы, спокойно ушла, чтобы не было потрясений и не возникло клановых войн. Такие задачи ставятся, поскольку все, что может произойти, может поставить под удар саму систему и высшую власть. Но эти сценарии зависят от того, как будет складываться ситуация в ближайшие годы, а этого никто спрогнозировать не может. Несмотря на все усилия экономистов, прогнозы давать в наше время практически невозможно. Мы не можем «заговорить» нефтяную конъюнктуру, от которой зависит наша экономика, поэтому что-то предсказать нельзя. Все попытки создать систему государственного прогнозирования уперлись, собственно, именно в это. Закон о стратегическом планировании у нас действует, но упирается в бюджет, который принимается максимум на один год. До этого был трехлетний бюджет, но по факту он все равно был однолетний, никакого трехлетнего бюджета никогда не было, поскольку никто не знал, какой будет цена на нефть и куда власть захочет отправить ресурсы. Ведь отношения власти к бюджету – это прежде всего отношение к нему как к своей казне: «хочу трачу сюда, хочу туда». Это не значит, что плохо тратят, но сам принцип именно такой, поэтому спланировать что-то невозможно. Сегодня экономика ведет себя не совсем послушно, прямо скажем. И это сказывается прежде всего на социальной сфере: в том, как люди начинают относиться к своей жизни. Обеднение людей стало постоянным и стабильным фактором. Мы проводили социологические исследования в регионах: и качественные – фокус-группы и интервью, чтобы понять как люди относятся к ценам, ситуации в здравоохранении, ЖКХ; и количественные исследования. Результаты показывают, что люди пока воспринимают ухудшившееся положение дел как временное: «да, вот сейчас стало плохо, но должно же что-то произойти в ближайшее время, не может же так все оставаться». Но все тенденции, в том числе положение предприятий – и в несырьевом, и в сырьевом секторе – показывает, что это положение дел может оказаться очень стабильным и даже будет ухудшаться дальше. То есть мы уперлись в тот общественный договор, который был выработан в начале 2000-х годов, по которому одним из условий лояльности элиты – в широком смысле, то есть и новой олигархии путинской эпохи, мимикрирующей под госсектор, и старой олигархии, которая договорилась с Путиным, и высшего чиновничества, которое контролирует бюджет, – было то, что они будут потреблять определенную часть национального продукта, происходящего от нефти. То есть этот договор гарантировал им комфортную, зажиточную жизнь. Пока что элита потребления особенно не снижает, все идет за счет населения, и изменить эту ситуацию крайне сложно, потому что это и есть, собственно говоря, слабое место системы. При этом ухудшение состояния экономики в стране чувствуется. Например, растут суммы невыплаты заработной платы работникам: официальная статистика не столь пессимистична, но фактически там совершенно другие цифры. Проблемы возникают практически во всех сферах, с которыми сталкивается гражданин: ЖКХ, здравоохранение и прочее. В связи со всем этим возможны развилки: может быть и вариант 2018 года – если ситуация в 2017 году очень сильно ухудшится, то вполне возможно, что транзит ускорится. Если же власти удастся сохранить высокий рейтинг, на уровне 70-80%, – а Путин ориентируется на свой рейтинг, для него это самый главный, ключевой показатель, – и он не будет критически падать, как, например, в 2011 году, то в этом случае 2018 год Путину удастся пройти на основе своей безальтернативности, зачистки политического поля и очень грамотного купирования всех возможных конкурентов. И тогда мы будем ждать 2024 года, но все может наступить и раньше, все будет зависеть от его личного решения, политологи не могут этого предсказать точно. Возможность реформ, в том числе по условно кейнсианскому сценарию – речь идет о том или ином государственном толчке для экономики, когда она будет так или иначе сдвинута с места: поддержка ли это предприятий с помощью субсидий или поддержка ли это потребительского спроса, – упирается в целый комплекс реформ, которые затронут очень многие сферы. Если мы, например, поддержим потребительский спрос, то куда люди направят деньги: они их вложат в валюту? Это плохо, значит нужны валютные ограничения, что социально также не так уж благоприятно, так делало советское правительство, и мы помним, к чему это приводило. Для таких мер нужна высокая легитимность системы, чиновничества и, главное, эффективные действия. В любом случае рост спроса подстегнет импорт, ввоз товара, то есть это опять же простимулирует переход денег в валюту, то есть совсем не те процессы в экономике, которых мы ожидаем. Допустим, люди будут покупать продукцию национальных предприятий. То есть если мы проведем импортозамещение и потребительский спрос будет ориентирован на национальное производство, тогда вопрос возникает в том, куда предприятия направят деньги, которые они получат от населения. Можно ожидать, что они тут же выведут их в офшоры, потому что они боятся, что по ним ударят налоги. «Вы получили лишние деньги – платите» – именно этого можно ожидать от власти, то есть нужны гарантии предпринимателям. Все это огромная реформа, затрагивающая силовиков, чиновников. И кто сейчас это будет делать? При проведении реформы в рамках кейнсианской модели не должно быть каких-то паллиативов. Как показывает отношение власти к этой ситуации, отказ от подобных реформ происходит из-за того, что никто не хочет идти дальше. Вообще логика 2000-х годов всегда была очень простой – дать денег, взять денег. На более глубокие реформы система не способна. Сейчас просматривается еще один вариант, вытекающий из вчерашнего дела «Реновы» и стоящего где-то за ним Чубайса. Вполне возможно, у власти возникла идея, что народ раскошелился и больше с него взять нечего, со среднего класса тоже больше взять нечего, но есть еще определенные слои олигархата и богатого чиновничества, на которые можно обратить внимание. Они могут дать серьезные деньги: с помощью этих средство можно условно и пенсионную выплату сделать, и закрыть определенные долги – по зарплатам и т.д. Кто будет платить? Не совсем лояльные олигархи, не входящие в самый ближний круг. Так что может быть, сейчас речь идет о том, чтобы собрать «дань» с определенных слоев элиты. Возможен ли в такой ситуации военный сценарий? Нет, как показывает история, в подобных ситуациях такие люди, обладающие большим состоянием, разобщены, силовой ресурс не контролируют, максимум они могут убежать за границу. На этом можно будет еще немного протянуть. Что будет дальше – можно только предполагать: когда кончатся деньги, будут волнения или нет? Как себя народ поведет? Придет ли в конце концов власть к необходимости собрать деньги уже из ближнего круга? Ведь это уже будут собственно реформы и тогда легче будет ввести новую налоговую систему. Но пока мы живем сегодняшним днем и можем строить прогнозы где-то на год вперед. Никак иначе власть не живет, и думает она сейчас только об этом. Все рецепты очевидны. Об отмене крепостничества говорили более 50 лет – в конце концов дошли и до него. У нас решения подобного рода идут всегда очень долго и очень трудно, но есть определенные надежды на следующего преемника. Возможно, там что-то поменяется, как произошло, например, с Александром II после Николая I». Высказал свое мнение Николай Миронов и о ключевых недостатках системы: «Была выгодная нефтяная конъюнктура, которая позволяла тратить много денег, но никто их не тратил рационально, очень много было издержек. Та система, которая была создана, тот договор условный, на котором  все держалось, называется: «будем делиться с народом, но будем и себе брать». В то же время, чтобы  олигархи не расползлись, не началась опять семибанкирщина, был создан государственный аппарат, силовой аппарат. С одной стороны, это позитивное явление в условиях так называемой деолигархизации. С другой стороны, бесконтрольность этого аппарата породила колоссальную  коррупцию, которую Путин, я думаю, не планировал. Более того, есть коррупция санкционированная, то есть рента, а есть коррупция, которая сама собой. С ней бороться как? Может показаться, что это просто: надо кого-то расстрелять или направить силовые органы, а дальше все решится. Но нет, в регионах силовой аппарат сросся с чиновниками, и бизнес вокруг этого выстроился. И что с этой системой делать? Это прямое было порождение того пути так называемой деолигархизации, которая была проведена при Путине, – она заключалась не в деолигархизации, а в передаче власти от одних олигархов к другим при усилении государственной составляющей, то есть части ренты, которая должна уходить на социальные нужды. Но сейчас мы опять возвращаемся к тому, что опять перестали платить зарплаты. Это означает, что все держалось только на благоприятных внешних условиях. Ведь что еще делалось: последовательное сокращение советского социального государства, этих мощнейших резервов, когда-то созданных советским народом в течение десятилетий его потом и кровью. Все эти гигантские стройки, коллективизация, индустриализация – они позволили создать довольно-таки много активов. Если обратиться к статистике количества таких учреждений, как поликлиники, школы и т.д., то есть того, что было создано еще в советское время, то по состоянию на 2000 год можно увидеть, что распад этого в 1990-е годы был еще не так значителен. А вот с 2000 по 2016 год произошло сокращение в 2-3 раза, поскольку пошел процесс «доедания» этих активов. Сначала провели монетизацию льгот, потом процесс развернулся: «оптимизация» здравоохранения и образования, переход на платные услуги, бесконечное сокращение социальных льгот, отказ от предоставления статуса инвалидов I группы, потом II и III группы. Это началось давно, еще при Кудрине: это была именно его деятельность с 2006 года, а кризис 2008 года это усилил – начались сокращения. Уже тогда началось сокращение бюджетного сектора, причем чиновников не сокращали, резали в основном пустые незамещенные вакансии, а в подведомственных бюджетных учреждениях с 2009 года начались очень существенные сокращения, и продолжаются они и сейчас». Наконец, Николай Миронов предложил ряд сценариев ближайшего будущего: «Мы понимаем, что внешняя повестка не будет для нас благоприятной, даже если Германия проголосует за отмену санкций. Германия в этом заинтересована, у нее был большой товарооборот с нами. Но США никогда не отменяют санкции, пока не достигает результата: так это было и с Кубой, и, в конечном счете, с Ираном, и в других случаях. Для американцев это вопрос национального имиджа, престижа и вопрос их внутренней повестки – электорат уже не захочет этого. Поэтому США не пойдут на отмену санкций, пока не добьются от нас каких-то определенных результатов. Или пока мы не станем сильнее и не сможем противопоставить ей большой блок, включающие разные страны с крупными экономиками, как это было в советское время. Этого не произойдет, поэтому нам придется выживать самим. Соответственно, вопрос западных денег очень сильно иллюзорен.  Поэтому я думаю, что и наши экономисты в Правительстве тоже понимают, что взять сейчас в долг нельзя. Один из вопросов, которые решил Путин – это вопрос внешнего долга, давившего тогда на экономику.  Но не будем забывать, что у нас имеется гигантский внутренний долг. Регионы задолжали сумму, сопоставимую с дефицитом федерального бюджета, а платит федеральный бюджет через трансферты, потому что регионы сами платить не могут – в стране только десять регионов-доноров. В этом году на покрытие этих долгов запланировано 600-700 миллионов.  Если еще появятся иностранные долги, какой же тогда будет бюджет? И так уже дефицит близок к 10% при нынешнем состоянии бюджета, а дальше что будем делать? Отдавать мы не сможем, и будет ельцинская модель: взять новый кредит, чтобы платить проценты по старому. Это дефолт, и Путин это понимает. Поэтому вопрос с внешним долгом для него тоже не однозначен. Также вопрос внутренних резервов – резервы в стране в принципе есть. Они есть у элиты, внутренние резервы пока сохраняются, и еще есть возможность для того, чтобы вложить деньги в ту или иную модель экономики. В России элита никогда не хочет реформироваться и до последнего сидит на своих привилегиях. Однако есть огромное отличие нынешней эпохи от всех предыдущих: никогда раньше  наша элита капиталы за границу не вывозила, деньги оставались в стране, они были у элиты и так или иначе работали на экономику. А сейчас у нас латиноамериканская модель – бесконечный вывоз денег из страны. Все, что страна производит – уходит. Нам грозит вечная бедность: она не закончится, пока не прекратится вывоз капитала или пока не возникнет какой-то обратный его возврат, приток или что-то альтернативное. Поэтому меры, которые нам сегодня нужны, – в рамках кейнсианской модели, то есть государственнической, но без перебора с государственным сектором и без командной экономики. Безусловно, нужна поддержка национальной промышленности, импортозамещение, «точки роста». Но одновременно никто не должен препятствовать ввозу западного капитала, пусть это будут совместные предприятия, насколько это возможно в рамках санкций. Нужна поддержка потребительского спроса. Нужны и ограничение вывоза валюты, и деофшоризация – это потребует силового фактора, но  только в разумных рамках. Силовое воздействие может повлечь негативные последствия – внедрение атмосферы страха, самоограничения, подавление активности людей, – этого нельзя допускать. В этом смысле, если у Вексельберга или Чубайса немного что-то возьмут – само по себе это не ужасно.  Главное, чтобы это было не в режиме грабежа, наезда, опричнины.  Возможны иные методы – другие налоги, другие сборы, реконструкция госкорпораций и госкомпаний, где люди не должны получать по нескольку миллионов в день, ликвидация всей этой «малины» вокруг них, всей местнической системы. Из этой местнической системы возникает новое поколение «элиты». Они образуют клиентелы из так называемых «эффективных менеджеров» – людей, сочетающих примитивнейшее западничество, сводящееся к обществу потребления, и азиатскую бесконтрольность. Элита должна заплатить, но эта плата должна пойти в развитие страны. Требуется серьезный экономический анализ, чтобы понять, где у нас могут быть «точки роста». Как минимум, это может быть то, что потребляет покупатель: питание, одежда, бытовая техника. Это то, что можно было бы делать у нас, не замахиваясь на технологии, которых у нас нет. Тем не менее, очень важно понимать, что без политических реформ это невозможно, потому, что деньги будут разворованы. К тому же, есть еще фактор времени. Предприятие обычно выходит на окупаемость не менее чем через 5-7 лет. Есть ли у нас это время, хватит ли у нас резервов – очень большой вопрос. На самом деле, ситуацию довели до крайности, поэтому эти сценарии, которые еще можно было запустить в 2014 году, сегодня запустить намного сложнее».  

Публикации в СМИ:

Росбалт

Советуем посмотреть

Медведев оценил состояние отношений России и Евросоюза

МОСКВА, 18 окт – РИА Новости. Отношения России и Европейского союза переживают не лучшие времена, что стало …

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.