Теракт теракту рознь?

Мне немного стыдно писать этот пост. Я сам неоднократно критиковал блогеров за их попытки пиара на крови. Я презрительно называл их «глашатаи смерти». Я объявил Морсоблог зоной свободной от политики.

Идея блога были путешествия и жизнеописание, так было и так должно оставаться. Только позитив, — кричал я, — блог не будет омрачен чьим-то горем во славу пиара. Читатель, открывающий Морсоблог, не должен ни секунды сомневаться, что вслед за этим знаменательным событием его будут ждать только красивые фоточки, смехуечечки, приятный, но бесполезный флуд.

И я гордо тащил свой флаг. Втайне надрачивая на ТОП, я, верный своим принципам, не плелся на вокзал фотографировать беженцев (ах какая это была сладкая тема), не фотографировал манифестации немцев за и против них, не писал про терракты. Тем не менее, глупо тешить себя надеждами созревать в полном вакууме и питаться дистиллированной амброзией. Большая политика теперь совсем рядом, за тоненькой стенкой самолета, в соседней кнайпе. Я писал совершенно нейтральный пост о немецкой деревне, а в каментах сыпалось «подумаешь, наше Сколково ничем не хуже». Сейчас мозг так нагрет событиями, под должным соусом, поставляемыми медиа, что теперь даже глядя на Черный квадрат Малевича подозреваешь в нем аллюзию на флаг ИГИЛа.

Когда я жаловался, что мне не хочется писать на другие темы, а эмоций от путешествий нет, многие из вас советовали писать о том, что волнует именно сейчас и плевать на установленные самим собой рамки.
…
Хорошо, я напишу сегодня про пятничные события. Но хочу разобраться сегодня со всеми своими читателями, почему я о них сегодня пишу. Мне правда самому неясно. Потому что тема, которая меня особенно заинтересовала сегодня, не совсем о терактах. А о попытках сравнить медиа-выхлоп от крушения самолета Когалымавиа над Синаем и пятницы тринадцатого в Париже.

Преамбулой для рассуждения стал часто встречаемый в дискуссиях совершенно справедливый упрек от россиян: почему реакция на события в Париже от Западного мира и, что обидно, даже от многих соотечественников оказалась намного масштабнее, эмоциональнее, чем на смерть более 200 россиян при еще свежем крушении самолета Когалымавиа?

Ставились в упрек двойные стандарты: о том, что Россию никто не любит, что на ее горе всем плевать. Особенно обидным назывался факт, что многим россиянам погибшие французы оказались ближе, чем соотечественники. Почему сейчас в фейсбуке куча народу нацепили на себя французский флаг, почему год назад писали «Je suis Сharlie», в то время как после падения нашего самолета веселились на Хеллоуин? Почему Морса в конце концов постит эту фоточку скорбящих у французского консульства в Мюнхене, но среди тысячи фоток Морсоблога не нашлись цветы и свечи возле российского посольства?

Прежде всего я хочу сказать, что упреки россиян совершенно справедливы. Что глядя на сухие цифры обеих трагедий имеем голый факт: горе русских не меньше горя французов. Мать погибшего россиянина скорбит не меньше матери погибшего француза.

Но это, ребята, если смотреть на трагедию с сухой точки зрения статистики. А на трагедию мы всегда реагируем эмоционально. Давайте попробуем разобраться, почему в нашей голове мы все же сильно различаем эти два теракта.

Прежде всего, помимо количества погибших, после любого теракта я лично эмоционально реагирую на два фактора:

1. Как гибли люди? Как убийца совершал свое смертоносное деяние? Нажал ли он на кнопку на поясе шахида, унося за собой в иной мир сразу десятки людей? Или подкладывал бомбу в багаж самолета? А может он забаррикадировался в кафе или школе, выкрикивал лозунги, а потом хладнокровно расстреливал каждую жертву в упор, глядя ей в глаза?

2. На сколько возможна эта трагедия в моей жизни, случись ей повториться? На сколько оцениваешь ты возможность обезопасить себя от повторения? Сюда же входит и место теракта, против граждан какой страны и во имя чего он был направлен.

По первому пункту. Да, не стоит обвинять людей в том, что они гораздо эмоциональней реагируют на смерть, которая произошла не в одну секунду, а когда масс-медиа в течении часов держат нас в напряжении. Когда событие разворачивающееся у нас на глазах дает возможность самому в нем виртуально (слава богу, что виртуально!) поучаствовать. Примерить шкуру. Когда мы видим спецназ, штурмующий кафе (театр, школу). Когда мы видим по телевизору скорую помощь, мы видим перекошенные от ужаса лица очевидцев, мы видим ботинки, торчащие из черного мешка. Ботинки, которые еще утром этот человек надевал, предвкушая полный жизни день.

А как мы реагировали на падение самолета? Первая реакция какая? Блин, опять российский самолет упал. Опять жертвы. Блин, Египет, я сам лететь завтра должен. Опять разгильдяйство пилотов и авиакомпаний. Что? Теракт? О Боже. Опять теракт?!

Понимаете вы, что градус этот совершенно другой. Он уже не эмоциональный. Он скорее аналитический. Пик эмоций пришелся на первые сообщения, когда мы хоронили людей как жертв технической неисправности самолета или ошибки пилота — не теракта. К сожалению, для российской авиации случай уже не самый невероятный. Да и фотографии обломков самолета пугают нас, надо признать, гораздо меньше, чем трупы на мостовой в туристических местах. Самолеты нынче падают чаще.

Ситуацию еще усугубляет тот факт, что официально от Кремля нет заявлений, что это был именно теракт. Понимаете, с точки зрения европейца упал очередной самолет подозрительной авиакомпании не самой передовой страны. Чтож, падают самолеты теперь часто. Особенно в России. Или Нигерии.

Но не нужно думать, что европейцам плевать на трагедию россиян. На похожие события и реакция одинаковая. К огромному сожалению и в России случались терракты идентичные парижскому. Трагедия в Беслане не оставила равнодушной никого, поверьте. В совершенно идиллическом государстве Сан-Марино есть памятник жертвам этой трагедии. Жуткий, совершенно чуждый сказочной местной архитектуре и фантастической по своей красоте природе. Но он есть. И люди приносят сюда цветы. Они помнят. Они не делят людей на национальности. Их эмоции и скорбь одинаковы

По второму пункту. Он не менее важен. Горе чужих людей это горе, но это горе чужих людей. Как подогревает наши эмоции чувство самосохранения? Так в Египте был теракт? — спрашивает мозг. Это было разгильдяйство спецслужб Египта, работников аэропорта? Окей. Как себя оградить? Не лететь в Египет! Не лететь подозрительными авиакомпаниями. Не летать вообще. Алгоритм, вы видите, весьма прост. Мозг успокоен.

А теперь Париж. Сердце Европы. Мир в сети десятков тысяч видеокамер, за огромными редутами спецслужб, первые ряды которых начинаются еще за тысячи километров в потенциально опасных странах. Мир, окруженный самой профессиональной в мире полицией. А где еще полиция профессиональней, как не в странах Запада?

Мир тотальной слежки. Попробуйте ввести в браузере «голые фоточки несовершеннолетней» — уже через пару часов кнопку вашего звонка на двери будет давить наряд полиции.

Островок мира и безопасности. Островок за тысячи километров от абстрактной войны в Сирии, от бомбежек, блокпостов и терактов. Мир, где насильственная смерть на улице так же редка, как и смерть от голода. И вот в этом розовом мире ДЕСЯТЬ ЧЕЛОВЕК В ТЕЧЕНИИ МНОГИХ ЧАСОВ ХЛАДНОКРОВНО РАССТРЕЛИВАЮТ ДЕСЯТКИ ЛЮДЕЙ НА УЛИЦАХ.

В этом мире больше нет иллюзий защищенности. И в ту же очередь ты не можешь забаррикадироваться дома. Ты можешь отказаться от самолета, но ты не можешь не выходить на улицу, не можешь не отводить детей в садик, не можешь не выходить на работу. А каждый прохожий, каждый сосед в метро, симпатичная брюнетка за столиком кафе могут стать последним лицом, что ты видишь в этом своем благополучном мирке.

И вот этот факт пронзительной незащищенности взрывает мозг западным людям, заставляет их думать, сопереживать, что выявляется во французских флагах на фейсбуке и гораздо большему эмоциональному выхлопу. А что если терракты станут обыденностью как в Израиле, а что если спецслужбы распишутся в собственном бессилии и наш благополучный мирок канет в лету? Какая будет реакция правительства? Начнется ли глобальная война?

Поэтому когда боевики не менее хладнокровно расстреливали тех же французов и немцев в Тунисе, это конечно тоже стало трагедией. Но трагедией узкого числа людей, а остальные посопереживали и просто решили больше никогда не летать в потенциально опасные страны. Они решили, что все это происходит где-то там: в России, Израиле, Тунисе. А мы отсидимся здесь. Нас не тронут. Это проблема не наша.

Я не ставлю точку. К сожалению, я не мастер точных формулировок как долбоеб или фритцморген (нарочно привожу здесь примеры блогеров по разные стороны баррикад). Не могу сделать свои мысли легкодоступными для понимания. Поэтому я выслушаю все мнения или возражения в комментариях и пробую еще раз это все сложить в своей голове.

источник — morseanen