Предел терпения: ощущение общей пассивности россиян обманчиво

  Шахта «Северная» взорвалась, Саяно-Шушенскую ГЭС затопило, подводная лодка «Курск» утонула… Этот ряд трагедий, которые Россия пережила в последние годы, можно продолжать и продолжать. Как тут не вспомнить и катастрофу на шахте «Распадская», и гибель на Волге теплохода «Булгария». У всех этих чудовищных событий есть две основные приметы: во-первых, они произошли во многом из-за человеческого фактора и непростительной халатности, а во-вторых, общество, слегка пошумев, их «проглотило», как «глотало» многие другие беды, регулярно обрушивающиеся на страну. Почему же мы терпим, молчим и продолжаем надеяться на пресловутый русский авось – дескать, снаряд упал рядом, но не на нас же. Разве не в наших силах все изменить? Привычка терпеть – именно так можно сказать почти обо всех нас. Мы терпим, когда не платят зарплату, терпим, когда без объяснения причин выгоняют с работы, терпим нелегитимное правосудие, которое все чаще и чаще работает в пользу тех, кто обладает ресурсом – финансовым или административным. Социальная справедливость – это то, о чем так давно мечтает подавляющее большинство россиян. И это то, за что мы пока так слабо боремся. ВЦИОМ в одном из своих исследований поинтересовался у граждан – что же они понимают под «социальной справедливостью». Выяснилось, что треть опрошенных подразумевает под этим понятием равенство граждан перед законом. Реже смысл этого понятия сводится к равенству в уровне жизни (20%). Для 13% респондентов социальная справедливость – это возможность для каждого достичь того, на что он способен, для 11% – гарантии для социально незащищенных. В целом сильное государство, порядок, национальные интересы – вот то понимание социальной справедливости, которое близко большинству россиян (58%). Однако люди по-прежнему хотят, чтобы кто-то за них все решил, чтобы кто-то отстоял их интересы. Кухонные баталии, увы, остаются наиболее распространенным видом дебатов в нашей стране. Очевидно и то, что государство в последние 15 лет проводило системную и последовательную работу, направленную на ослабление любой общественной активности. Что в итоге? А в итоге все как у Высоцкого – «настоящих буйных мало – вот и нету вожаков». Общественные организации и большинство партий были подавлены или куплены, переведены в подчиненное положение и превращены лишь в красивый с виду фасад, за которым на самом деле ничего нет. От профсоюзов, призванных защищать интересы работников, осталось лишь название. В итоге, например, во время недавнего трудового конфликта на ОАО «АвтоВАЗ» в Тольятти работниками был создан независимый профсоюз, после того как его официальный собрат во многом дискредитировал себя, занявшись откровенным соглашательством. Так и получилось, что за достаточно короткий срок – а именно за нулевые-десятые – общественный сектор оказался практически полностью зачищен. Из существующих политических партий, пожалуй, только КПРФ стремится к объединению людей, демонстрируя оппозиционность. Так, ярким примером стал конфликт на предприятии «Главмосстрой» в сентябре 2015 года, когда рабочим в итоге была выплачена задержанная зарплата. Другая история произошла в Ульяновске, на родине вождя мирового пролетариата, где рядовые граждане взбунтовались против вырубки парка для строительства отеля американской сети. В итоге люди победили, и власти, активно поддерживавшие коммерсантов, были вынуждены отступить. Но это пока скорее исключение, чем правило. Даже при активном участии партий власть стремится замалчивать, игнорировать протесты. С другой стороны, общество настолько отвыкло от демократии, что готово скопом записать все партии в «соглашатели». Когда, например, оппозиционные политики попытались объединить бастующих дальнобойщиков, те на контакт не пошли, боясь стать пешками в предвыборном пиаре. Произошло так потому – и в этом еще одна причина нашей пассивности, – что в России оппозиция давно отставлена от власти, она всегда в меньшинстве. И люди обвиняют ее в отсутствии «реальных дел». А какие могут быть дела, когда в парламенте десятилетиями правят единороссы? Так мы упираемся в еще одну системную причину наших бед – управляемые выборы. Там, где растет протест, создается очередной «фейк-проект», задача которого локализовать недовольство. Одним из таких проектов, на наш взгляд, стала «партия бизнеса» Б. Титова. Уполномоченный при Президенте РФ по защите предпринимателей, который не в состоянии решить их проблемы в своей должности, вдруг создает партию и собирается в Думу. Многие, на мой взгляд вполне справедливо, усмотрели в этом желание оттянуть голоса у оппозиции, а не добиться каких-то сдвигов в положительную сторону в сфере бизнеса. «Придворная» общественность и имитация – вот итог разрушительной политики, реализацией которой власть занималась все последние годы. Не секрет, что существует масса способов воздействовать на общественный сектор и политиков, когда ты контролируешь весь админресурс в стране – можно влиять на их финансы, создавать административные препоны в их деятельности, не пускать в СМИ. Однако в итоге всего этого механизм обратной связи власти и общества оказался разрушен. По сути, власть разговаривает с зеркалом, сама с собой, с вечно кивающими головами. Она посылает директивы вниз – общественные структуры их беспрекословно выполняют. В свою очередь, они стараются подавать лишь причесанный перечень проблем и делают это в форме прошения, а не требования, они ощущают себя внизу иерархии. При таком положении власть оказывается глуха на одно ухо и слепа на один глаз. Не зная проблем, она, естественно, не может их эффективно решать и оказывается сама же заложником ситуации. И ситуация эта в последнее время меняется в тревожную для власти сторону. По всем признакам приближается время, когда разобщенность и пассивность могут смениться более организованными действиями и массовыми проявлениями недовольства. На данный момент стремительно ухудшающееся социально-экономическое положение в стране уже приводит к достаточно многочисленным протестам со стороны населения. Пока это в основном локальные вспышки, но их очень много. Так как обо всем этом почти не говорят по телевизору, создается обманчивое впечатление общей пассивности и тишины. Но если посмотреть и обобщить данные по стране — картина уже не выглядит столь мирной. Посмотрите лишь некоторые новости. В Омской области протестуют таксисты. В Забайкалье без денег сидят учителя. В Абакане прошел митинг, посвященный проблеме невыплаты зарплаты рабочим, строившим дома для погорельцев республики. В Ижевске десятки горожан пикетировали здание городской администрации, где должны были состояться депутатские слушания по поводу «оптимизации» медучреждений. Постоянно протестуют рабочие в Кировской области, Пермском крае, Свердловской области, в Тольятти, в других регионах. Протестная карта расширяет свои границы. И вряд ли в ближайшее время стоит ждать «стабилизации». Так, в 2016 году в России будут уволены до 10 тысяч работников угольной отрасли, заявил глава Российского профсоюза угольщиков Иван Мохначук. В этом году планируются к закрытию пять-шесть шахт в Кузбассе, Хакасии, в Печорском и Ростовском угольных бассейнах. Дефицитность бюджетов означает, что сохранятся проблемы с зарплатами и в бюджетном секторе. Закрываются малые и средние предприятия. Соцслужбы ведут работу по тому, чтобы уменьшить число лиц, имеющих право на социальную помощь. В итоге, например, в Краснодарском крае недавно прошли акции льготников, потерявших льготы. Во многих городах митингуют родители, недовольные ростом расходов на воспитание и образование детей. Да, мы видим разные по своей природе протесты, однако ощущение общей пассивности обманчиво. Нет сомнений в том, что в стране медленно, но верно складывается консенсус вокруг очагов напряжения, вокруг того, чем люди недовольны. Общим местом становится падение уровня жизни, рост цен, несправедливые поборы, бездействие власти. Вопрос появления организующей силы в этой ситуации – лишь вопрос времени. У власти есть возможность и дальше зачищать политическое и общественное поле, пока акции недовольства не стали массовыми, многотысячными, пока не произошли крупные забастовки и пока протестующие в разных географических точках не солидаризовались. Именно так было в 1905 году, когда протест рос стихийно, поначалу также не имея каких-то серьезных организаторов, но в итоге подъем общественного недовольства стал всероссийским и заставил власть пойти на реформы. Тогда, кстати, это был именно социальный протест, приобретший благодаря отказу власти от диалога политическую окраску. Стоит вспомнить также и события 1980-х годов, они во многом схожи с сегодняшними. Именно поэтому разумнее для власти было бы уже сейчас запустить перемены в экономике и политике – прежде всего в направлении восстановления социальной справедливости, ликвидации бесправия социальных групп, перераспределения национального богатства от сверхбогатых (неприлично богатых в кризис) к тем, кто потерял достаток. Это не так уж сложно сделать через налоговую и бюджетную системы. Также власть должна решиться на честные выборы и признать их результаты, дать свободу общественному сектору и политическим партиям. Никто не в силах сейчас предсказать, когда ситуация действительно обострится. Но долго запрягающий русский народ, как известно, быстро едет. Стоит ли доводить дело до крайности?     Автор: Николай Миронов Источник: Московский Комсомолец