Добро пожаловать или вход воспрещен? Как обустраиваются беженцы во Франции

Поток беженцев из Сирии в Европу воспринимается в России не иначе как катастрофа в масштабе целого континента. Изнутри же все выглядит несколько иначе. О том, как относится к беженцам в Париже, какие программы предусмотрены для них государством и в какие условия они попадают — специально для The Insider пишет Елена Серветтаз.

24 000 человек — столько беженцев Французская республика должна будет принять у себя за два года. Много? Учитывая тот факт, что Франция ежегодно выдает около 200 000 видов на жительство, количество вновь прибывших увеличится всего на 6%.

Большинство французов поддерживает идею предоставления убежища тем, кто спасается от режима Асада, боевиков террористической группировки «Исламское государство», джихадистской угрозы и гражданской войны. Голоса тех, кто считает, что Республика бросает своих собственных граждан, отдавая предпочтение беженцам, если и звучат, то одиноко и тут же тонут в потоке критики. В Европу бегут не только сирийские граждане, хотя они, конечно — главный костяк, но и те, кого называют экономическими мигрантами — сербы, боснийцы, албанцы. Российские граждане нередко также встают в очередь за предоставлением политического убежища, даже те, кто покидает страну по экономическим причинам.

В 19-ом округе Парижа в здании бывшего лицея несколько сотен беженцев из Судана, Сирии, Сомали и Афганистана уже несколько месяцев живут без каких-либо специальных разрешений. Мужчины — наверху, женщины — внизу. Несколько раз в месяц добровольцы привозят туда сумки с лекарствами, одеждой, спальными принадлежностями. «Добро пожаловать, беженцы», — написано на верхнем этаже здания желтой краской. Однако как долго они смогут жить здесь неизвестно. Городские власти уже определили здание под снос, и импровизированный центр по приему беженцев должен будет скоро исчезнуть.

В центре Парижа городские власти несколько дней назад уже расселили по временным отелям около 500 жителей палаточного лагеря. Беженцы-мигранты с детьми собирают чемоданы и под присмотром полиции отправляются за работниками социальных служб. Переселение проходит рано утром, пока обычные парижане спят.

Конечно, есть и недовольные. «Я прекрасно понимаю, что они бегут от войны, они ищут лучших условий для жизни, но когда я слышу про 24 000 беженцев, я думаю о том, на сколько вырастет за эти два года уровень безработицы», — рассуждает 57-летняя француженка-домохозяйка. «Наши двери должны быть открыты для беженцев, но я не понимаю, почему их нужно держать открытыми для нелегальных мигрантов, которые не платят здесь налогов, а пособия отправляют своим семьям заграницу», — рассказывает 39-летний инженер. «Меня шокирует такой «прием» беженцев, какой им приготовили им в Венгрии, — рассказывает 32-летняя учительницы начальных классов, — И еще меня раздражает то, что не все французы знает разницу между «мигрантом» и «беженцем».

80% процентов сирийцев получают во Франции заветный статус без особых проблем. Работники OFPRA объясняют, что большинство сирийских беженцев — люди с высшим образованием: адвокаты, инженеры, учителя.

Во Франции беженец, после получения официального статуса, сможет рассчитывать на 11 евро в день на взрослого и на предоставление временного жилья. Решение о статусе выносит специальная комиссия Французского управления по защите беженцев и апатридов (OFPRA), но ждать его в среднем приходится во Франции 6-9 месяцев. Несколько раз беженцу придется объяснять, почему он был вынуждены покинуть свою страну. 80% процентов сирийцев получают во Франции заветный статус без особых проблем. Работники OFPRA объясняют, что большинство сирийских беженцев — люди с высшим образованием: адвокаты, инженеры, учителя. Европа в общем и Франция в частности готова принимать беженцев не только по гуманным соображениям, но и с учетом экономического и финансового интереса. «Эти люди сделают из Европы первую сверхдержаву, — объясняет ведущий французский экономист Жак Аттали, — Их приезд — огромная удача, потому что он повлияет на европейскую демографию».

С экономистом не согласна Марин Ле Пен лидер крайне правой партии «Нацфронт»: «Нужно остановить социальную помощь, нужно прекратить предоставлять им жилье, деньги. Для того, чтобы наши страны не казались им райским уголком, где можно устроиться». Впрочем, Ле Пен, представляет радикальное крыло, причем настолько радикальное, что 20 октября ей придется предстать судом за публичные высказывания, в которых она сравнила присутствие мусульман во Франции с немецкой оккупацией времен Второй мировой войны.

Франция — далеко не первая страна, куда стремятся попасть беженцы именно по причинам экономического кризиса. Вторая причина — языковой барьер, а третья — местное законодательство. В Германии, например, беженец получит разрешение на работу уже через три месяца, во Франции — этот процесс гораздо длиннее.
Франция оплакивает погибшего сирийского мальчика Айлана Курди, вспоминает фотографии грузовика, забытого на обочине скоростной трассы с телами беженцев, приходит в ужас от видео на котором венгерская журналистка пинает детей.

Сирийские дети во французских школах о войне не говорят, но их одноклассники знают и о бомбардировках, и о том, что перед тем как покинуть Сирию их сверстники поменяли там по три-четыре квартиры.

«Однажды Майя, 13-летняя сирийская девочка, опоздала ко мне на урок. Ей было неловко и она протянула мне фотографию, которую только что сделала сама: «Мои кеды покрылись льдом, мне пришлось ждать, пока они оттают, чтобы их надеть. Я их сфотографировала»

Детская еженедельная газета «1 jour — 1 actu», рассказывающая об основных политических событиях 8-летним школьникам в эти дни сделала спецвыпуск, посвященный беженцам. Газета опубликовала фотографии, сделанные сирийскими детьми в лагере на территории Ирака. Теперь французские школьники знают, что перед тем как приехать во Францию Мухаммед, Мириам, Амер и Мая были вынуждены ходить за водой к источнику, учиться писать и читать при свете керосиновой лампы, придумывать себе новые игрушки из камней и веревок. Фотографии сирийских беженцев собрал известный фоторепортер Реза, который занимался с детьми прямо на территории лагеря. Реза не только опубликовал фотографии учеников в детской газете, но и выставил их на стендах в Париже не берегу Сены. «Однажды Майя, 13-летняя сирийская девочка, опоздала ко мне на урок. Ей было неловко и она протянула мне фотографию, которую только что сделала сама: «Мои кеды покрылись льдом, мне пришлось ждать, пока они оттают, чтобы их надеть. Я их сфотографировала», никогда раньше ни одна фотография не затрагивала меня так глубоко», — рассказывает Реза.

45-летний Кристоф — педиатр в парижском пригороде Венсен -придерживается консервативных взглядов. У Кристофа пятеро своих детей, на рабочем столе идеальный порядок, в голове — цитаты из Нового завета на любой случай жизни. «Я не понимаю, как кто-то может подумать, что Франция вообще хоть на секунду может быть против приема беженцев. Журналисты, на мой взгляд, вообще не должны давать трибуну маргиналам, которые делают заявления только для собственного пиара», — объясняет мне он.

«Те два мэра из партии Николя Саркози, заявившие, что будут принимать только тех сирийских беженцев, кто исповедует христианство, они маргиналы вам кажется?», — переспрашиваю я. «Когда 98% французов верят в то, что их долг принять у себя людей, бегущих от войны, два оставшихся процента в данном случае совершенно нерепрезентативны. Я скоро начну принимать наряду со своими обычными маленькими пациентами, детей из Сирии и многие мои коллеги поступят так же».

Через несколько дней пациенты Кристофа пойдут в обычную французскую школу, даже если они пока совсем не знают французского языка. Дети адаптируются и отходят от шока гораздо быстрее своих родителей, с которыми они вместе видели раненых и убитых на улицах Дамаска. Военный конфликт будет длится еще лет десять, за это время они закончат здесь школу и даже поступят в университет. Вернутся ли они после этого когда-нибудь еще в Дамаск неизвестно, но на сегодня Сирия для них закончилась.