Она заказала убийство

«Руку сломать, одну оставить. Лицо не трогать. Ноги сломать можно, почки отбить. Чтобы было плохо ему. Но я хочу увидеть, в каком он состоянии будет. Мне же тоже интересно. Я должна увидеть его в таком состоянии. А потом уже вместе его добиваем. Мне хочется увидеть, в каком он состоянии, что он мучается. Ты меня должен понять. Как он мучается, я должна увидеть. И сказать ему пару ласковых слов перед смертью».

Это слова учителя музыки, педагога с тридцатилетним стажем из подмосковной Шатуры Юлии Симоновой. Так она договаривалась об убийстве своего ученика с подставным киллером, оперативником местного отделения полиции.

 

По данным следствия учительница целый год копила деньги и готова была заплатить убийце сто тысяч рублей. Предположительно, 52-летняя мать двоих детей Симонова в течение двух лет добивалась подростка, дарила ему подарки, а он стал встречаться с одноклассницей.

Моей первой реакцией на ситуацию было записать Симонову в педофилы. Однако, пораскинув мозгами, я решила: сексуальное влечение именно к детям тут вряд ли замешано. Я по-прежнему уверена: среди женщин педофилов крайне мало. Дело — в другом.

Выжившие из ума бабы постменопаузного периода считают, что имеют право на личное счастье. И раз ровесники либо умерли, либо спились, либо счастливо нянчат внуков, проживая с законными жёнами, то почему бы, думают бешеные бабы, не накинуться на юнцов? Почему бы не вылепить из мальчика мужчину под себя, прописав его в своей пропахшей климаксом койке?

Возбуждает ли Симонову именно ребёнок? Вряд ли. Её возбуждает факт наличия в доме мужика. Своего собственного. Личного. Мужикам же эта старая, страшная, кривая истеричка не впёрлась от слова «совсем».

Я представила, как приплетается она домой с работы унылой клячей, как плюхается висячей жопой в кресло, как включает телек или открывает газетку пожелтее. И что же она там видит? А видит она там Бабкину с Гором, Пугачёву с Галкиным, Копенкину с Шаляпиным, Деми Мур с Катчером, Мадонну с Заибатом.

«А я чем хуже?» — решает Симонова и обращает свой взор на подростка, поверив в то, что однажды он станет ей нежным любовником и верным мужем, от которого даже можно будет суррогатно расплодиться по примеру Аллы Борисовны.

Любое извращение, если его безапелляционно не осуждать, рано или поздно становится нормой. Сначала говорят тихо, сомневаясь: «А допустимо ли это? Нет, конечно, недопустимо. Нельзя мужчине любить мужчину». Потом тональность разговоров меняется: «А почему, собственно, недопустимо? Давайте рассмотрим вопрос под другим углом. Чисто гипотетически предположим, что…» Со временем эти рассуждения приводят к тому, что мужчины могут не только вступать в законный брак друг с другом, но и усыновлять в этом браке детей.

Ситуация с климактеричками и их сладкими мальчиками развивается по той же схеме. Сначала какая-нибудь звездень типа Мадонны слетает с катушек и прыгает на член, который лет на 30 моложе всех её отверстий. Об этом начинают говорить. Сначала, естественно, не понимая и не принимая такого явления. Однако чем больше о нём говорят, чем больше таскают по всяким ток-шоу «примадонн» с их «заибатами», которые, как и всё выходящее за рамки приличий, вызывают интерес у зрителя, тем быстрее меняется отношение общества с таким вещам.

Сначала осуждают. Потом рассуждают. Потом понимают и принимают. И — вуаля! — в течение каких-то 20 лет дикость становится чем-то приличным и обычным. Более того, осуждение этой дикости становится неприличным. Попробуйте сейчас в Европе или США некорректно высказаться о геях. Как минимум, останетесь без карьеры, а, может, и сядете.

Единственный путь защититься от дикости — это называть вещи своими именами. Сношаться с человеком одного с тобой пола — дико. Сношаться с детьми — дико. Выходить замуж за мужчину, который годится тебе в сыновья, — дико. Жениться в 80 лет на 20-летней — дико. Загонять людей в концлагеря — дико. Продавать сигареты с марихуаной в кафе — дико. И ни на секунду нельзя пускать в сознание мысль, что это — не так.

Учительница Симонова, начитавшись глянца и насмотревшись передач для быдла, впустила в свою тупую башку мысль о том, что юноша в койке старой бабы — это нормально, приемлемо и прилично. Впустила, захотела, нафантазировала себе личное счастье «как у Мадонны» и взбесилась как самое настоящее животное.

Знаете, почему это произошло? Да потому что в животных всегда превращаются те, кто позволяет себе принять дикость за норму. А животные, в свою очередь, часто заболевают бешенством. Оставайтесь людьми.