Константин Гинзбург не пережил «смутного времени»

Константина Юзефовича Гинзбурга, покинувшего этот мир осенью 2013 года, можно смело отнести к «ворам в законе» новой формации. Дело не в возрасте безвременно покинувшего авторитета и даже не в причине смерти. Гизя перечеркнул многие правила и понятия, которым, следуя почти вековой традиции, обязана руководствоваться титулованная особа.

У самых истоков чисто российского явления стояли люди, освоившие в совершенстве искусство «кармана». Ловкость рук и природная смелость обеспечивали пропитание. Заработок «воров в законе», вынужденных всю жизнь официально не работать, не вступать ни в какой контакт с государством, кроме конфликта, мог состоять только из добытого карманными кражами и картежной игрой. С картами у Константина Гинзбурга обстояло, как раз, вполне в духе неписанных законов. Он не только прославился сражениями на «катранах», но даже участвовал в официальных турнирах по покеру и бриджу, где снискал славу настоящего игрока-профессионала. С «карманом» Гизя никогда не связывался, считая подобное занятие недостойным.

По молодости он участвовал в операциях Химкинской и Хорошевской ОПГ, сразу взяв уклон на отъявленный бандитизм. Первый и единственный раз его взяли и довели до суда по обвинению в вымогательстве с применением огнестрельного оружия. Правда, серьезность статей уголовного кодекса не подтвердилась приговором суда, который определил ему всего лишь жалкие четыре года. Начальный тюремный опыт Гинзбург не стал наращивать, ограничиваясь лишь частыми задержаниями в столичных кафе и ресторанах с последующими профилактическими беседами, проводимыми бдительными борцами с организованной преступностью. Свою тесную связь с воровским миром задержанный никогда не отрицал, но серьезных поводов снова отправить его на нары хлебать баланду у оперативников не возникало.

Не по воровски

Для настоящего «вора в законе» тюрьма должна стать родным домом, а короткие периоды пребывания на свободе больше походить на рабочие командировки. Гинзбург по этому показателю не мог конкурировать с иконами тюремного стиля прошлых десятилетий, у которых суммарный счет времени, проведенного в неволе, обязательно учитываемой при принятии решения о приеме в семью, достигал, как минимум, 2-х десятков лет. Такие исторические личности, как Вася Корж, настолько вживались в убогий быт тюрьмы, что не могли даже принимать пищу по-человечески, за столом. Он обычно вкушал скромные яства или чифирил, сидя на корточках на нарах. В таком положении его и увековечили на могильном памятнике.

Гинзбург жил в Москве открыто, ужиная в шикарных ресторанах, посещая концерты и прочие тусовочные места российской элиты. Тем не менее, не тюрьма, а свобода здорово подорвала его здоровье. В тот день, когда внезапно оторвавшийся тромб закупорил артерию, Константину Гинзбургу исполнилось всего лишь 42 года. Возраст для усопшего «вора в законе» вполне приличный, но его коллеги чаще всего умирали от пули киллера. Заболевание могло также стать причиной смерти у воров, но безнадежным диагнозом чаще всего становился хронический «тубик» или цирроз печени.

Под крылом Усояна

МУР отправил отдыхать Гинзбурга на 4 года в 1989 году. На свободу он вышел в абсолютно другую страну, с новыми законами и понятиями. Прятаться от милиции больше не понадобилось. Гизя – умный еврей, быстро осознал изменение тренда в воровском мире. Теперь решающим фактором становились не упорное следование трудновыполнимому своду понятий, самоотречение и самопожертвование, а нужные связи с первыми лицами в воровской иерархии и покорное следование, проводимой ими политике.

Гинзбург не ошибся в расчетах. Он поставил на Деда Хасана (Усояна) и его окружение. В 2000 году на законных основаниях Гизя мог выколоть под ключицами восьмиконечные звезды и именовать себя «вором в законе». Его крестными отцами стали видные представители «хасановской» группировки. За это Гинзбургу пришлось много потрудиться, отрабатывая оказанное доверие. Руководитель центрального воровского офиса Дед Хасан в борьбе с противостоящей ему кутаисско-сухумской группировкой решил взять верх не умением, а числом.

В короткое время «законниками» стали несколько десятков его потенциальных сторонников. За 10 лет Гизя дал рекомендации для вхождения в верхние эшелоны воровского мира 14 новообращенным. Приток коронованных особ в последние годы напоминал массовое вступление в КПСС во времена генсека Брежневе. Костя Гизя еле успевал «отштамповывать» свежие решения, мечась между Москвой и Турцией, где плотно осели многие кандидаты на вожделенное звание. Среди крестников Гинзбурга особо стоит отметить Осетрину Младшего (Сергея Асатряна), сына Эдика Тбилисского (Эдуарда Асатряна), который вначале выступал в поддержку «хасановской» политики, но затем начал исполнять собственную сольную партию. Сегодня оба представителя воровской династии Осетрин отбывают сроки в местах не столь отдаленных.

К числу своих друзей Гинзбург относит Вадика Белого (Владислава Леонтьева). Этому довольно неприметному человеку заокеанские борцы с преступностью приписывают руководство международной криминальной организацией «Братский круг». В России о нем, в отличии от многочисленных «законников», толком ничего не известно. Возможно, американские лингвисты неверно интерпретировали на английский язык хорошо знакомый россиянам безобидный термин «братва».

Знакомство с Вадиком Белым принесло Гинзбургу больше проблем, чем бонусов. В одночасье он лишился возможности навещать живущую в США маму. Однако, в «старушку» Европу он наведывался беспрепятственно. Вадик Белый скрылся от излишнего внимания американских спецслужб в Эмиратах. Для себя Гизя организовал «схрон» на Северном Кипре. Непризнанное государство лучше всего подходит для сценария надежного ухода в тень.

Смутное время

Смерть избавила Константина Гинзбурга от надвигающихся на него проблем. Сначала был расстрелян его босс Дед Хасан, что внесло растерянность в ряды сподвижников. Будущее виделось весьма туманно. Предвестником грозы оказалось его тесное общение с серпуховским «вором в законе» Костылем (Борисов). С ним его часто видели в различных местах. В полицейских сообщениях о препятствовании проведению очередной сходки их фамилии всегда стояли рядом.

Костыль стал дурно влиять на Гизю, предлагая ему вместе с другими славянскими ворами дистанцироваться от Деда Хасана, а после его смерти предпринять поход за захват освободившегося престола. Шила в мешке не утаишь. Один из самых преданных сторонников Дедушки грузинский «вор в законе» Гела Кардава даже потребовал наказать, по его мнению, предателя и сепаратиста лишением титула. В тот раз Гизю пронесло.

С другой стороны, Гинзбург однажды совершил необдуманный поступок, подписав «прогон», в котором бесчестилось имя Таро (Тариэла Ониани), взявшего на себя роль главного оппонента Деду Хасану и его партии. Срок заключения Таро быстро подходит к концу, а его правая рука Мераб Сухумский (Джангвеладзе) вообще полностью рассчитался с итальянским законом.

В перспективе с Гизи должны были «спросить» за подпись и не известно не получил бы он «по ушам». Возможно, он умер во время, а, может быть, его надежды подпитывала судьба одного из своих крестных отцов Рамаза Кутаисского (Дзнеладзе). Тот благополучно пережил процедуру «остановки», чтобы через несколько месяцев вернуть назад отнятое имя. Бег времени вторгся в ранее незыблемые ортодоксальные воровские законы.

То, что раньше в принципе не могло случиться, сегодня становится рядовым, ординарным событием. Другой криминальный «отец» Гинзбурга Тахи (Углава) сейчас идет тем же путем. Его имя поставлено под сомнение, но не известно, чем закончится возникший конфликт.

Несчастье не приходит одно. Грозным предупреждением Константину Гинзбургу стала смерть его мамы. Больше всего авторитета расстроила невозможность приехать проститься с самым родным человеком. Довеском к личному горю стал крупный проигрыш в одном из европейских казино, сильно пошатнувший его финансовые возможности. Аура несчастий, нависшая в последние месяцы над головой Гизи, после его смерти переместилась в сторону Костыля.

В прошлом году он получил срок по ставшей популярной в новейшее время среди «законников» 228 статье за хранение наркотиков. На три с половиной года он вышел из игры, «погуляв» на свободе меньше пятилетки. Чуть раньше «топтать» зону отправился его сын, который за разбой «схватил» солидные 10 лет. Костыль еще прославился своими жалобами на полицейских, похитивших у него символы воровской власти. Его челобитная найти виновных в исчезновении перстней и крестов «оборотней в погонах» осталась без удовлетворения.

Тело Константина Гинзбурга на Востряковское кладбище сопровождали его славянские братья Петрик (Петров) и Тюрик (Тюрин). За тринадцать лет до собственных похорон на поминках Дато Ташкентского (Цихелашвили) собравшаяся компания «воров в законе» приняла решение о принятии в свою семью Гизи. Раньше местом коронации выбирали не зал ресторана, а тюремную камеру. Похороны Гинзбурга прошли торжественно, но память умершего не была почтена возложением креста воровской чистоты на одного из страждущих. Кажется время повернулось вспять и воры в законе вновь стали блюсти прежние традиции?