«Фуагрой никто не занимается»

Сокращение деревень обернулось дефицитом молока в России. Об изменении рациона россиян, использовании антибиотиков в птицеводстве, а также почему невыгодно производство экзотических видов мяса в интервью «Газете.Ru» рассказал президент Росптицесоюза Владимир Фисинин.

— В последнее время все больше рапортуют об успехах в птицеводстве. Неужели Россия себя обеспечивает яйцами и курами на все 100%?

— Смотрите, в прошлом году отечественное производство яиц составило 42,5 миллиарда штук, или 295 яиц на душу населения. При уровне по доктрине продовольственной безопасности в 85%, обеспеченность пищевыми яйцами сейчас –94%. В мировом рейтинге по валовому производству яиц Россия занимает шестое место. По мясу птицы дела тоже обстоят неплохо. Если в 2000-м году производство мяса птицы составляло 755 тысяч тонн, и по этому показателю у нас было 20 место в мировом рейтинге, то в 15-м году, достигнув уровня 4 425 тысяч тонн, Россия занимает уже четвертое место.

В 90-м году Россия производила на душу населения 12 килограммов мяса птицы, в прошлом году – 30,3 килограмма. Вот такой рывок. Уровень продовольственной безопасности — 89%. В общей структуре отечественного производства мяса всех видов удельный вес птицы с 18% в 90-м году поднялся до 48% в 15-м году.

— Явно же помогли не только санкции, кур, видимо, производить дешевле всего?

— Во-первых, это быстрая окупаемость вложенных инвестиций. Мы в 40 дней бьем бройлера весом два с половиной килограмма. Во-вторых, способность птицы конверсировать питательные вещества корма в продукцию значительно превосходят другие виды животных. Так, потребность в энергии корма на производство одной тонны говядины в 2,3 раза выше, чем для производства одной тонны мяса бройлеров.

— То есть можно и на экспорт поставлять?

— Как ожидается, к 2050 году производство мяса птицы в мире вырастет на 122%. Потребление остальных видов мяса возрастет не так сильно. Вообще, нам есть кого накормить. Каждый день в мире появляется 219 тысяч новых клиентов за нашим глобальным обеденным столом. Перемножьте на 365, вы получите годовой прирост в 78 миллионов.

К 50-му году нам нужно накормить 9,3 миллиарда жителей Земли.

Вот из этого нужно будет и исходить, решая какое мясо и куда пустить на экспорт.

— С таким подходом не рискуем ли мы остаться с прилавками, заполненными только куриными окорочками?

— Производство говядины развивается неплохо. Но там годы нужны будут, есть те, кто скоропалительно говорит к 20-му году заместим, но к 20-му году замещения не будет. Проблема с говядиной – в мире нехватка земельных угодий. Это Россия так нерационально использует свою землю. Земли же не хватает для выпаса. Сейчас у нас воды много, и мы уже говорим: вот бы воду перегнать в Китай. Какой Китай? Самая большая проблема ближайших лет – уход грунтовых вод, как совершенно справедливо пишет Лестер Браун, американский исследователь.

Но проблемный вопрос, самый проблемный, это молоко.

По молоку Россия к 90-му году имеет производство всего 37%. Потому что было 20,5 миллиона коров, сегодня только 8,3 млн осталось. Сейчас сельскохозяйственная перепись покажет, что этих 8 миллионов нет. Потому что считается, что 52% коров у населения. Этих коров у населения уже нет. Я думаю, там не доберут миллион или полтора миллиона коров.

— Почему зарезали?

— Россия за это время потеряла 17 тысяч деревень. Была деревня, обязательно стоял скотный двор. Сто коров, двести коров.

Не стало деревни – не стало коров.

Так что это проблема из проблем. Я вот подсчитал, что с этим поголовьем коров, если доить по 12 тысяч литров на корову в год, то можно достигнуть уровня 90-го года. Сегодня доим пять тысяч литров молока. При этом каждый год на сто тысяч коров убывает поголовье, идет под нож.

Это наиболее сложная отрасль и работа сложная. Надо в четыре утра встать, чтобы на дойку в пять часов. И целый день работать. Сейчас, правда, появились «карусели», автоматы.

— Возвращаясь к курам. Многим страшновато есть мясо — кажется, что если бойлер так быстро вырос, его накачали гормонами. Используют ли сейчас гормоны и антибиотики, чтобы куры быстрее росли и не болели?

— На ранней стадии американцы использовали гормональное стимулирование. Но вот мы выращиваем 2,5 миллиарда бройлеров в год. Если вы гормон вводите через ротовую полость, и он попадает в пищеварительный тракт, через 10 минут его нет, он не может подействовать. Гормон работает только, когда вы внутримышечно его ввели. А как мы можем 2,5 миллиарда колоть этим гормоном? Это затраты и по времени и по деньгам — стоимость одной дозы гормона – это примерно 20% стоимости готовой тушки.

Рост объема получаемого мяса достигнут путем генетики и селекции линий на прирост массы тела. Было время, когда бройлеры семнадцать граммов среднесуточного привеса давали. Я пришел в институт – 17 граммов давали. Сегодня 50–55 граммов, так сказать. Есть отдельные партии – 60 граммов.

Другое дело, что мы очень увлеклись ранним убоем бройлеров.

Мясо-то еще незрелое. Поэтому вот сейчас японцы бьют бройлеров не в 39 дней – 40, как мы, а в 56 дней. По словам специалистов, в ближайшие три года будет примерно 15% уже в Европе медленно растущего бройлера, там используются местные породы мясояичных. Таким образом, забиваться они будут через 52—58 дней. Франция сейчас такое мясо уже продает. Оно где-то в 2,7 раза идет по цене выше, нежели бройлеров рано забитых. Что касается антибиотиков. Вы знаете, что антибиотики пенициллинового ряда, тетрациклинового ряда, запрещены в Советском Союзе еще были в 56-м году. То есть, то, что использует человек для лечения, не может использоваться… Используются кормовые антибиотики и то в немногих хозяйствах.

— А по каким направлениям сохраняется зависимость от Запада?

— По вакцинам, мы, к сожалению, в зависимости — у нас своих заводов не так много. Второе – мы всегда были в зависимости по сое, по соевому шроту, и по кукурузе. Сейчас мы себя кукурузой обеспечиваем. Но много гоним за рубеж. Мы до сих пор не определились, сколько нам нужно пищевого, продовольственного зерна, и сколько фуражного.

— А экзотические виды мяса и мясных продуктов нам производить не под силу? Фуагра, например? И что с другими видами птицы?

— Фуагрой никто не занимается сейчас. Это надо вести откорм гусей на крупную печень. Мы начинали, но это дорого — надо на каждый килограмм дополнительного откорма затратить по восемь килограммов кукурузы.

Фуагра идет за бешеные деньги, которые нашему рядовому потребителю и не снились.

Одно время была мода на страусиное мясо. Но страус — это как корова, три года вы ее должны растить. Первое яйцо страус дает через 40 месяцев жизни. Мытищинские ребята запустили производство мяса страуса, но порция стоила 3200 рублей. Кто у нас его сможет купить? Сейчас 18 ферм страусиных в Польше. Ни одна не является товарной, их просто вписали в туристические программы. Страус может быть рентабельным только в том случае, если используются не только яйца, но даже кожа страуса будет переделываться в туфельки, сумочки, кошельки.

Еще пример — у нас цесарка идет по стандарту как курица. Кожа у нее синяя, поскольку много меланина. Вот мы цесарку привезли в магазин, старушка-эксперт и говорит: опять дохлятину привезли. И все, и на этом закончилось. Что сделал Запад? Он ввел стандарт на цесарку как на дичь. И эта дичь идет в четыре раза дороже, чем мясо бройлера.

При этом у нас в институте птицеводства коллекция — шесть пород цесарок. Зарубежные коллеги были, заинтересовались нашей загорской белогрудой цесаркой, она единственная в мире, созданная путем переливания крови цесаркам от петухов.

Последние 25 лет на экспериментальное хозяйство вообще ничего не выделялось.

Но вот сейчас, в связи с вхождением в ФАНО, надеемся, что деньги будут выделяться. Хозяйство немножко старенькое у нас. Но, тем не менее, за последние годы создали несколько кроссов кур. В коллекции у нас 70 пород кур. 22 породы гусей, пять пород цесарок, восемь — перепелов. Генофонд позволяет активно заниматься созданием и разработкой новых отечественных кроссов, птиц будущего.

— Что же это за птица счастья завтрашнего дня такая?

— Мы раньше пять месяцев выращивали молодку и переводили ее в курицу-несушку. И продуктивный период был 12 месяцев. Сейчас эти кроссы совершенствуются, чтобы птица неслась не 12 месяцев, а минимум 17 месяцев. Чтобы от нее можно было получить не 320 яиц, а 500 яиц, и только потом ее пустить на забой. Кроме того, птица, над которой мы работаем, должна быть с повышенной резистентностью и быть устойчива к ряду заболеваний.